Великая волшебница, вернувшаяся триста лет спустя

Рынок гудел. Известие о смерти кровавого градоначальника всполошило народ. Тут и там шептались. Громко говорить боялись, потому что ожидался приезд лорда и расследование, но пока — пока все просто осознавали новость. Общий вывод был таков — наконец-то барон Грис позарился не на ту женщину. Ха! Была она возлюбленной или дочерью кого-то могущественного или сама волшебница высокого ранга — слухи разнились, но уже дошли до того, что не только барон Грис полёг, а все его бандиты, ночью разнёсшие «Волшебную птицу».

В общем, сегодня явно больше разговаривали, чем торговали. С прикупленными двумя корзинами я ходила по рядам, приценивалась к вещам, чтобы лучше понимать стоимость предметов, собраться в дорогу и правильно продавать трофеи.

Девушек я оставила на попечение вдовой матери одной из них — та уже и не чаяла увидеть дочь живой, всю её зацеловала. Снова моё сердечко немного потревожили семейными объятиями. Часть денег я оставила им на лечение и первое время, убедилась, что лекаря вызвали и он помогал действительно всем. Посидела на крыше, высматривая потенциальных преследователей, но за нами никто не шёл.

Наблюдая за домом, выкачала ману из трофейных кристаллов и магических предметов. Это способность более высокого круга, но для неё нужен скорее опыт управления маной, чем сила, а мне необходимо накопить много маны, чтобы перейти на третий круг, поэтому выбрала не продажу, а поглощение. Жаль, вещей достала маловато.

Но в итоге я всё равно в большом плюсе, особенно если лорд не сядет на хвост.

Сдобный ряд поражал разнообразием. Наконец, я нашла то, что мне понравилось и по запаху, и по виду, и по чистоте продавца.

— Все пирожки с мясом и яйцами. И сладкие тоже, — я протянула торговке корзинки.

— Да-да, прям всех вырезали, под корень заразу, — шушукались рядом.

— Давно пора!

Все вокруг обсуждали смерть Гриса, так что на меня никто не обратил внимания, даже торговка удивилась лишь чуть и опять прислушалась к сплетням об уничтожении банды, но, получив монеты, пирожки в корзины укладывала споро.

Уловив прикосновение к плащу, я, не оглядываясь, шлёпнула по детской руке и пригрозила пальцем. Неудачливый воришка рванул прочь. Он в этой толпе был не один: тощие, с блестящими от голода глазами, они скользили между людей, выискивая подходящую жертву в слишком взбудораженной для улова толпе. Общались знаками. Полностью понять их я не могла (в каждом городе свой тайный язык), но, пока ходила, вычислила и тех, кто искал ротозеев, и тех, кто должен их отвлекать или подрезать, и готовых подхватить добычу, чтобы с ней не поймали самого исполнителя. Тех, кто наблюдал за всем для вычисления доли, которую воришки должны будут отдать, я тоже определила.

Некоторые вещи не меняются.

Наконец, все пирожки загрузили. Торговка, пыхтя, передала мне корзины, я легко их подхватила и вошла в толпу. Ароматная еда не могла не привлечь воришек: так соблазнительно близко лежащие пирожки, рука к ним тянется сама.

Я остановилась перед безногим нищим, который руководил мальчишками, и поставила пироги к его миске для милостыни. Он растерянно уставился на меня.

— Это детям, — я сконцентрировала ману, позволяя ему ощутить свою неслабую магическую ауру. — Проследи, чтобы накормили всех, даже самых бесполезных. Иначе найду и убью.

Конечно, я не стану заниматься подобной ерундой, да и этого человека я выбрала потому, что в его взгляде, когда он смотрел на неловкие действия некоторых подопечных, была не ярость надсмотрщика, а оттенок сожаления учителя. Но всё равно следовало помнить о слабости человека перед соблазнами.

Я просто ушла.

Счастливые детские возгласы послышались сзади, принеся моему сердцу горькое тепло ностальгии и облегчение. Лишь на миг взрослые отвлеклись на «странную» и «глупую» щедрость, после чего вернулись к обсуждению множащихся кровавых подробностей.

Не оглядываясь, я шагала дальше, скользя взглядом по товарам. Казалось, ничего не изменилось с прежних времён: рынок не отличался от знакомых мне, только магии и всяких магических безделушек почти не было.

И маг третьего круга — почти царь и бог. Странно, очень странно.

— Вы ли это, прекрасная незнакомка? — из толпы вдруг вынырнул Синеглазка с потёртой книгой в руках. — Ах, по прекрасным глазам вижу: точно вы.

— Нет, — я недовольно покосилась на торговца всяким старьём, в числе которого оказались книги: надо было пройти подальше от барахольщиков.

Синеглазку мой ответ не остановил, он зашагал рядом:

— Как удачно я сюда заглянул: приобрёл чудесные сонеты и встретил вас. Хотите послушать? Может, снимите платок: я хотел бы увидеть вашу улыбку.

— А с чего вы взяли, что я стала бы вам улыбаться? — спросила и тут же себя отругала: даже если у меня хорошее настроение, это не повод с ним болтать.

Ведь если с ним болтать, он дольше не отстанет.

— Потому что сонеты прекрасные! — Синеглазка нагло подхватил меня под руку. — И день прекрасный: сегодня восторжествовала справедливость. А ещё я хотел спросить о ваших планах.

— Избавиться от вас и поесть.