Великая волшебница, вернувшаяся триста лет спустя

Это было следствием отчаяния, но под вечер Арман, накинув тёмный плащ с капюшоном, отправился в нижний город: если Лилиан купила мощный меч, значит, она планировала им пользоваться. И именно в нижнем городе лучше всего искать место у наёмников или в банде.

Лисар-Арман знал: Варда вполне могла сделать и последнее. После того, как она заманила его покровителя Каана в ловушку и заполучила его сердце свой в посох, Лисар поклялся её убить. Тогда он знал Варду только как невероятно изворотливого, беспринципного вражеского генерала с подаренным титулом. И наивно полагал, что, изучив её прошлое, найдёт её слабости.

Три раза «ха-ха»!

Докопаться до прошлого Варды Бессердечной оказалось сложновато — прозвища она меняла несколько раз, и они не всегда содержали её распространённое на её родине имя. Но кто будет придумывать сильно оригинальное имя сироте из трущоб?

Об этом Арман думал, переходя из трактира в трактир, высматривая среди посетителей изящную фигурку, прислушиваясь к разговорам: появление такой боевой красотки должно всколыхнуть слухи, потому что контраст между внешностью с возрастом и поведением с навыками был слишком велик.

Он ходил по этим злачным местам и невольно вспоминал, как выяснял прошлое Варды. Он искал её слабость, но, узнавая её, заполучил слабость сам. Лисар и не заметил, как ненависть притупилась от изумления, как это изумление переросло в похожее на одержимость любопытство, заставляя выяснять всё больше подробностей жизни Варды, словно мозаику складывая картину её удивительной судьбы: от карманницы до капитана отряда наёмников, чьи свершения привлекли внимание богов. Вопреки всем врагам и ударам судьбы, поднимаясь после самых страшных поражений и возносясь всё выше и выше… В какой-то момент всё внутри Лисара сжалось и затрепетало от восхищения. Это чувство его испугало. Он сжёг все записи и отчёты о Варде, забросил даже кабинет, в котором их хранил, но было поздно. Восхищение проложило дорогу в его сердце, и ни напоминания о страшной смерти покровителя Каана, ни долгие очистительные медитации, ни война, ни даже то, что Варду Лисар видел только издалека, а их соприкосновения были обменом убийственными магическими ударами, не могли изменить того факта, что Лисар глупо и безнадёжно влюбился. С тех пор он жаждал ближнего боя, чтобы захватить Варду в плен, но она так и не позволила себя удержать.

«Ох, что это были за времена…» — мысленно проговорил Лисар-Арман.

В новом теле мысли о Варде, как и раньше, сдавливали грудь, ускоряли ритм сердца, лишали покоя. Сейчас Лисар-Арман готов был перерыть весь нижний город, а за ним всё королевство и соседние — потому что надеялся снова увидеть Варду.

— Если тебя ограбила баба, это не даёт тебе право на бесплатную выпивку, неудачник! — бармен толкнул упёршегося лбом в столешницу мужичка. — Брысь!

— Она уже второй раз это делает! — завыл тот. — Всё забрала, даже куртки сняла! Еле уговорили ножи оставить. Чудовище! А ты и нож забрал, вместо того, чтобы просто угостить!

Конечно, пьянчуга мог с другой наёмницей схлестнуться, но Лилиан продавала оружие. Арман бросил пару монет на стойку и сказал:

— Налей мне и этому страдальцу.

Страдалец удивлённо вскинул голову и, кося подбитым глазом, уставился на Армана.

— Что случилось, дружище? — Арман принял деревянную кружку с вонючим пойлом и сделал вид, что слегка пригубил.

Его собеседник выдул сразу половину, смачно рыгнул и махнул рукой:

— Да, всякое.

Арман не стал допытываться, просто облокотился на липкую столешницу и изображал ленивую расслабленность. Долго ждать не пришлось: у пьянчуги язык горел пожаловаться на судьбинушку:

— Бабы — зло! Нет, ты представляешь, чтобы одна баба целую банду ограбила, а?

— Так что ж вы ей позволили? — встрял бармен.

— Да ты бы её видел! — вытаращился страдалец. — Глазом моргнуть не успеешь, а она тебя уже бьёт. Или кого-нибудь бьёт. Быстрая, стервь, и кулаки железные. Вот так собираешься честно ограбить, а это она, и бах, бах, и все ей уже должны!

У Армана задёргались уголки губ: это определённо похоже на Варду. Она ведь, заработав на безбедную жизнь, продолжала сражаться со своим отрядом.

— Ничего смешного! — озлобился страдалец. — Мы уже собирались уходить с тракта: перед столицей грабить-то опасно, уже и упаковали всё, решили последний дилижанс взять, ну, чтобы на нём вещички увезти, а она оттуда такая улыбающаяся выходит в платьице, вся такая леди-леди, а кулак у неё тяжёлый. — Он тронул подбитый глаз. — И молнии ещё. Она нас избила, а должны остались мы — за то, что задержали её в дороге. Ну ты представляешь? Всё честно награбленное забрала себе! И ещё заставила вещи к следующему дилижансу отнести! Нет, ты представляешь!

Это было очень в стиле Варды.

— И как она выглядела? — уточнил Арман, пряча улыбку за кружкой с пойлом.

— Как боги из страшных сказок! — тараща глаза, пробормотал страдалец, — глаза зеленющие, аж до мурашек пробивают. Грудь — во! Молнии сверкают. И вроде мелкая, а выносит с одного удара. И улыбается так, что душа в пятки уходит.