Великан

А потом начинается самое «интересное» - вручение аттестатов. Нас по одному, пофамильно, вызывают на сцену и вручают корочки, которые должны олицетворять важный этап нашего взросления. Первыми, само собой, вызывают медалистов, их у нас трое. Под торжественную музыку, аплодисменты и десятки фотографирующих телефонов и фотоаппаратов.

И ребята действительно заслужили все эти похвалы. Понадобятся им медали в дальнейшем или нет — вопрос десятый. Но здесь и сейчас они действительно большие трудяги.

На их фоне чувствую себя тем еще ленивым тюленем. Очень бесстыжим тюленем, потому что ни на секунду не жалею о своем раздолбайстве в отношении учебы. Ну, что поделать, если мне было не интересно?

Только маму жалко, которая переживала каждый раз, когда я снова балансировал на грани несдачи четвертных контрольных по русскому или истории. Но уж теперь причин расстраиваться у нее не будет! Больше никакой истории и прочих пустых предметов.

Когда доходит черед до всех остальных выпускников, дело идет быстрее радостным потоком из непрекращающихся фанфар и аплодисментов.

У меня дрожат руки, когда директор начинает приближаться к моей фамилии.

А если споткнусь? А если упаду? А если уроню аттестат? А если… если, если.

Забег к сцене произвожу почти на одном дыхании, стискиваю в руках корочки, даже без понятия, мои ли - ничего не вижу и почти ничего не слышу. Потом обратно, с облегчением плюхаюсь обратно в кресло.

Тяжело дышу, точно и вправду совершил забег по пересеченной местности. По-хорошему бы на этом и поставить точку. Можно было бы сразу и из зала свалить. Собственно, больше никому здесь я ничего не должен… Кроме Светы, ей я обещал. А потому терпеливо досиживаю до конца. Тем более, что один лучик света во всем этом мутном царстве все же проскальзывает - сама Света, забирающая свой аттестат. Она так широко и обворожительно улыбается, что ловлю себя на мысли - невольно лыблюсь сам. Она кажется по-настоящему счастливой.

Эх, как бы мне хотелось, чтобы так же она когда-нибудь улыбнулась мне.

Потом, когда все официальные мероприятия заканчиваются, начинается массированная фотосессия. В классе, возле школы, в школьном сквере. Потом еще в парк надо будет тащиться, в тот самый, где гуляли со Светой. И только потом - в кафе, к праздничному столу.

Фотографируют нас чуть ли не на каждом шагу - то всех вместе, то частями, то парами или вообще по отдельности. Народу много, но все происходит довольно живо, на ходу, почти в форме игры. Я терпеть не могу позировать или перед объективом делать счастливую физиономию, но тут даже как-то незаметно для себя втягиваюсь, что ли. Особенно, когда пару раз фотограф ставит меня вместе со Светой - и я даже набираюсь смелости обнять ее за талию.

— Ты большой молодец, - шепчет она, продолжая улыбаться в камеру. - Обещаю, не пожалеешь, что остался.

Я почти расслабляюсь. Нет, не становлюсь вдруг своим среди толпы выпускников, но и почти не чувствую себя среди них белой вороной.

Правда, в какой-то момент на меня почти налетает Платон. Толкает в плечо и тут же приобнимает, точно мы с ним друзья не разлей вода.

— Ну что, Стасян, отмучился?

От него несет алкоголем и куревом. И я морщусь, сам не осознавая, как кривится мое лицо.

— Что, запах не нравится? - нисколько не расстраивается Платонов. - Погодь, да ты что, сухой?

— Сухой? - не понимаю я.

— Ну, трезвый? Дубина!

— Конечно.

— Мля, Стасян, ты так на пенсию уйдешь, а жизни не попробуешь. Что бы ты делал без старины Платона? Да не сутулься ты, забей. Что было - то было. Я на тебя зла не держу. Но и ты не смотри на меня волком. Лады?

Очень хочется послать его куда подальше, но какой смысл обострять? Мне только один вечер продержаться.

— Лады, - киваю - и мы даже пожимаем руки.

— А раз лады, идем со мной. Так и быть, накапаем тебе пять капель для настроения. А то ходишь, как на похоронах.

— Не, спасибо, я не пью, - пытаюсь высвободиться из его объятий.

Он хоть и гораздо меньше меня, а сильный.

— Ты хотел сказать не пил? - усмехается Платон. - Погоди, или ты не мужик?

Смотрит на меня сощурившись - и этот взгляд не сулит ничего хорошего.

— Мужик! - говорю твердо. - Просто пить на голодный желудок - так и до банкета можно не дожить.

— Слова не мальчика, но мужа, - одобряет Платонов. - Не ссы, пацаны все порешали.

И он тащит меня куда-то в сторону густых кустов. Судорожно оборачиваюсь, ища взглядом кого-нибудь из преподавателей, но никого, как на зло не вижу.

— Стасян, если бы я хотел еще разок тебя рожей по асфальту повозить, то, поверь, сделал бы это в любой день, когда было настроение. А оно, кстати, было.

— Почему не повозил? - зачем-то спрашиваю.

— Да вроде и так тебе хорошо отоварили, - вроде как пожимает плечами. - Да и прав ты был, уж если совсем честно.

Глава десятая

Наверное, мне не удается сохранить нейтральное выражение лица.

— Ты только тут не надо, - поспешно ухмыляется Платон. - У каждого в этой жизни свое место. Понимаешь? Ты свое выбрал. Так и нечего обижаться. Но ты же слышал всю эту хрень по важный шаг и новую жизнь?

— Еще бы. Чуть не уснул.