Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир

Мардж подняла на Картье недоверчивый взгляд: «Я слышала о семье этого банкира. С ним ничего не случилось, он умер в преклонные лета своей смертью, оставив кучу денег». Картье вспыхнул: «Проклятие алмаза коснулось его наследников. Они разорились! — Ювелир повернулся к Эвелин. — Взгляните на этот зловещий камень, мадам! Разве вам не хочется иметь его, чтобы он, приносивший всем одни несчастья, приворожил вам удачу?»

Эвелин вздохнула. Проклятье, конечно, интересно, но хорошо бы ускользнуть от бдительного ока Мардж и рвануть в какой-нибудь ресторан, где никто не будет выхватывать бокалы у тебя из-под носа.

«Этот „Блю Хоуп“, конечно, класс, — процедила она, — но оправа у него какая-то неказистая!» — И, не дав ювелиру опомниться, Эвелин ринулась к дверям.

Пьер Картье возвращался домой, прижимая руку к груди, где во внутреннем кармане смокинга лежал синий футляр. Пока извозчик плелся по булыжной мостовой, ювелир сердито ругался про себя — и на американскую выскочку, и на ее недоверчивую кузину. И конечно, на себя самого — не смог уговорить эту заморскую миллионершу, а ведь должен был! Ювелирному дому Картье позарез нужны деньги. Когда-то все ювелирное производство ютилось в скромной мастерской неподалеку от Пале-Рояля. Правда, уже тогда к его дедушке, Луи Франсуа Картье, заходили и русская княгиня Демидова, и французская императрица Евгения, жена Наполеона III. Теперь у четверых внуков Луи Франсуа — филиалы в главных европейских столицах, а Пьер, самый младший внук, два года назад, в 1908-м, открыл представительство Дома Картье за океаном — в Нью-Йорке. Теперь ему нужны оборотные средства, да и реклама не помешает. И все это будет, если только он сумеет продать «Блю Хоуп» этой экстравагантной американке!

Пьер еще теснее прижал футляр. Два месяца назад ему фантастически повезло — удалось купить на аукционе алмаз Хоупа. А ведь ювелирный мир уже считал, что навсегда расстался с ним. Последний его владелец, торговец драгоценными камнями, поплыл в Сингапур, но его корабль затонул. Но оказалось, что он не брал с собой камня, и тот спокойно лежал в сейфе Парижского банка. Вот тогда-то Картье и выкупил это сокровище. Мечтал оставить себе, но понадобились деньги. Покупателей, впрочем, долго не находилось. И вот сегодня, услышав: «Ищу бриллиант с хорошеньким проклятием!», он сразу понял: надо действовать. Пришлось насочинять экспромтом жуткую историю о проклятии и королях. И ведь американка поверила! Пусть сейчас она не взяла камень, наметанный глаз ювелира Картье заметил — бриллиант ей приглянулся. Нужно только исхитриться и переделать оправу.

Проделки бриллиантового дьявола

Первый день уик-энда в загородном доме нью-йоркских приятелей Эвелин был в разгаре. Поднабравшиеся гости веселились каждой шутке. Палец покажи — смеяться будут. Вот это — настоящая американская вечеринка, а не прилизанный раут в Париже! Эвелин была в ударе. Муж не поехал с ней — нашлись дела в газете. Зато приехали постоянные поклонники Эвелин — «верные пудели», как презрительно называл их Эдвард. Все они наперебой приглашали красавицу на очередной танец, так что у Эвелин уже ноги подкашивались. Ловя ртом воздух, она присела на кушетку, обвела глазами зал и чуть не присвистнула, как в юности. Ого! Перед ней стоял тот самый ювелир из Парижа. «Я одолел океан, чтобы привезти вам то, что вы ждали!» — галантно произнес он, окидывая красавицу откровенно чувственным взглядом и открывая одновременно черный бархатный футляр.

Сноп васильковых брызг окатил Эвелин. Она порывисто вздохнула — камень стал еще красивее. Ювелир оправил его в россыпь прозрачных бриллиантов и из всего этого великолепия создал изумительное колье. «Взгляните, как оно подходит вам!» — Соблазнитель Картье улыбнулся, словно Мефистофель, и поднес колье к платью Эвелин. И только тут она поняла, что не случайно надела это темно-васильковое платье. Щелкнула застежка, колье легло на обнаженную шею. По «пуделиной стае» поклонников пронесся протяжный стон восхищения. Эвелин прижала камень рукой. Нет, она больше не отдаст его! Это ее «Голубая надежда».

В мае 1911 года Эдварду Маклину пришел счет из Дома Картье на 180 тысяч долларов. Сумма по тем временам неслыханная для драгоценностей! Но Эдвард заплатил без разговоров. Да он и сам любовался бесподобным сверканием бриллианта, поглаживая то голубой огонь, то шейку жены — ведь Эвелин не снимала колье ни днем ни ночью. Только в детской ее можно было увидеть без бриллианта — Эвелин охотно давала сынишке Уинсену поиграть с камнем. «Пусть поточит зубки! — смеялась она. — Мой сынок и мой бриллиант — вот мои надежды!»