Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир

Хан ван Меегерен. Христос в Эммаусе (В стиле Вермеера)

Меегерен закашлялся от волнения, и следователь, наконец, сумел вставить слово. «Ну это слишком! — заорал он басом. — Я своими глазами видел эту картину в 1938 году на выставке в музее Бойманса в Роттердаме. Да я сам читал, что ее подлинность установил Абрахам Бредиус — самый крупный специалист по живописи XVII века. Уж его-то вы не смогли бы обмануть!»

«Смог! — Меегерен вдруг залился тоненьким смехом. — Сначала я выставил „Христа“ в Монте-Карло. Ажиотаж был колоссальный. Газеты наперебой пересказывали выдуманную мной историю: как я нашел картину в Италии, в старом заброшенном доме, как на крошечном суденышке тайком вывез во Францию, спасаясь от преследования чернорубашечников Муссолини. Бредиус увидел полотно уже после этого ажиотажа. И я устроил так, что в его распоряжении была лишь лупа, с помощью которой он, разумеется, не мог абсолютно точно установить возраст картины. Но ему показалось достаточно, что по манере она напоминала ранние работы Вермеера. К тому же на полотне обнаружилась характерная подпись Вермеера — его знаменитые вензеля. Да их подделать оказалось легче всего! — Меегерен снова довольно засмеялся. — К тому же злую шутку с Бредиусом сыграла его искусствоведческая эрудиция. Он знал, что в молодые годы Вермеер был в Италии, где учился у Караваджо. А я намеренно выстроил композицию картины в манере этого художника!»

«Какую еще композицию? Не морочьте мне голову!» — уже не сдерживаясь, истерично заорал следователь.

И тогда художник тоже закричал из последних сил: «У меня есть свидетель! Он видел, как я писал мнимых Вермееров! Это мой коллега Тео ван Вингарден! Он мне помогал!»

Истерика следователя прервалась. Его лицо снова обрело почти нормальное выражение.

«Уж не тот ли это художник Вингарден, который в свое время попытался сбыть поддельную картину Франса Хальса? — елейным голосом поинтересовался он. — Его тогда быстро уличили. А теперь, я уверен, наш суд сможет уличить и вас!»

«Я согласен! — выдохнул Меегерен. — Проведите следственный эксперимент! Разрешите мне под наблюдением полиции написать еще одну картину в стиле Вермеера. Потом вы сможете сравнить ее с любыми из проданных мною. И думаю, легко удостоверитесь, что их создал один и тот же человек!»

Служитель Фемиды злорадно уставился на обвиняемого: «Мне все ясно! Вас подучил адвокат. Недаром он настаивает на дополнительной экспертизе „Христа и блудницы“. Требует использовать самые современные научные методы, включая рентгеновское облучение и химический анализ. Надеется, что сумеет доказать, будто картина — подделка. И тогда вы, господин Меегерен, признаетесь в мошенничестве. Ловко задумано, ничего не скажешь: пара лет за подделку картины — это вам не пожизненное заключение или виселица. Да только это у вас не пройдет, любезнейший!»

Хан ван Меегерен. Женщина с бокалом (В стиле Хальса)

«А вы испытайте меня! — Меегерен взглянул в глаза следователю. — Дайте мне краски и кисти, вдруг я сумею создать новый шедевр Вермеера? Тогда никакие экспертизы не понадобятся — все и так станет ясно!»

«Бред! Великие художники пишут полотна годами, а сколько будете малевать вы?! Мастерам помогают ученики и подмастерья. А кто станет помогать вам?»

Меегерен вздохнул и тихо произнес: «Не извольте беспокоиться, мне поможет Ян ван Вермеер. В конце концов, это он хотел, чтобы я написал все эти картины. Да-да, господин следователь, старина Вермеер начал сниться мне еще в Дельфте. Сначала показал вензеля, которыми подписывался. Потом подсказывал сюжеты новых картин. Тех, которые он сам не успел нарисовать при жизни. И я нарисовал их для него! Так что в какой-то мере созданные мной работы — действительно творения Вермеера…»

Возникла тягостная пауза. Следователь судорожно закурил новую папиросу и уставился на подзащитного, как на некую диковинку, потом шумно вздохнул, приходя в себя: «Ради бога, только без метафизики и переселения душ! Мы расследуем вполне земное преступление. И вообще, думаю, на сегодня хватит. Подпишите протокол и отправляйтесь в камеру!»

Перепоручив арестанта караульному офицеру, следователь снял трубку телефона и, сбиваясь от волнения, начал набирать номер прокуратуры. Разговор с прокурором явно не сулил ему ничего хорошего. Ведь он уже, можно сказать, отрапортовал о раскрытии громкого политического преступления. А тут, получается, опять — по новой! Конечно, скорее всего, обвиняемый блефует. А если нет? Тогда вполне можно остаться без долгожданного повышения в должности.