Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир

И вот ее стихи стали появляться на страницах периодики. В них влюбился весь Петербург. Их называли гениальными, заучивали наизусть и читали во всех слоях общества: в изысканных литературных салонах, на вечерах бомонда и студенческих вечеринках. Даже в «Литературной энциклопедии» появилась статья «Сафьянова А.И…». Это был настоящий успех. Уже решено было и сборник выпустить. Но, увы, наступил 1918 год. Началась новая революционная эра. И стихи Сафьяновой растворились в тумане забвения.

И только через несколько лет молодой поэт Лев Никулин признался, что никакой прелестной Анжелики и не существовало. Это он, стесняясь сентиментализма своих тогдашних стихов, придумал незнакомку в тумане. Впрочем, его несказанно удивила вера читателей в поэтессу Сафьянову. Ведь он сразу же рассказал в газете ее краткую биографию. И там черным по белому было написано, что Анжелика не только из дворянского рода, но что ее бабушка — «Агриппина Лампадкина (урожденная Пруткова), которая приходится сестрой самому достославному директору Пробирной палатки Козьме Пруткову». И вот ведь незадача: читатели даже не сумели вспомнить, кто такой этот директор.

Л.М. Жемчужников, А.Е. Бейдеман, Л.Ф. Лагорио. Вымышленный портрет Козьмы Пруткова

А ведь личностью он был наипримечательнейшей. Козьма Петрович Прутков родился 11 апреля 1801 года в деревне Тентелевой близ Сольвычегодска. Поступив сначала на военную («в гусарах»), а затем и штатскую (чиновничью) службу в столице, хваткий Прутков сумел получить все возможные гражданские чины, став директором Пробирной палатки (не подумайте, что там мыли пробирки, — там ставили пробы на золото, серебро и иные драгметаллы) и действительным статским советником с представлением к награде высшим чиновничьим орденом — Святого Станислава 1-й степени. Между прочим, сия степень данного ордена давала право потомственного дворянства. Так что дворянами стали и его супруга Антонида Платоновна (урожденная Проклеветантова) и его десятеро детей. Сей примерный семьянин и усердный государев чиновник «почил в Бозе» 13 января 1863 года. И между прочим, вся читающая Россия была этим немало опечалена, ибо Козьма Прутков частенько баловал литературных поклонников потрясающими записками и цитатами своего необъятного ума. «Зри в корень!», «Если у тебя есть фонтан, заткни его. Дай отдохнуть и фонтану» или «Хочешь быть счастливым, будь им!» — это как раз его ума восклицания.

Одна только выявлялась незадача — Козьма Прутков и сам являлся ярчайшей литературной авантюрой XIX века, созданной Алексеем Толстым и тремя братьями Жемчужниковыми. Все эти молодые люди приходились друг другу родственниками-кузенами, а их родным дядей был создатель легендарной сказки «Черная курица» — А. Перовский, по псевдониму Антоний Погорельский. Словом, у Козьмы Пруткова самая замечательно-литературная родословная. Ну как его не узнать? Одна подсказка: «Зри в корень!» Однако ведь трудно понять: «Где начало того конца, которым оканчивается начало?» Так и с литературными авантюрами — где корень-то, куда зреть? Одно и остается, как верно опять же подсказал Прутков: «Бди!»

Авантюрист в соломенной шляпе

Французского живописца Винсента Ван Гога (1853–1890) никак не отнести к разряду любителей авантюр. Но вот один из его автопортретов повел себя именно так. Что ж, давно известно, что созданные полотна начинают жить собственной жизнью. Вот и этот портрет, любитель приключений, влипал в одну авантюру за другой.

Смерть клошара, или Явление портрета

Полицейский сержант нервничал. Не часто ему, простому патрульному с левого берега Сены, удается побывать в таких модных и богатых антикварных салонах, как у известного на весь мир парижского продавца картин Амбруаза Воллара. Просто сегодня, 25 декабря 1900 года, все чины полиции постарше и поудачливей празднуют Рождество, а ему приходится работать.

«Я бы никогда не осмелился побеспокоить вас в такой день, месье Воллар, — бормочет сержант, косясь то на натертый паркет и дорогие персидские ковры, то на стены, завешанные картинами в дорогих рамах. — На тот бродяга-клошар, который утопился ночью в Сене, оставил на берегу пальто, а в нем записку: „Во всем виноват Воллар с улицы Лафит“».

Амбруаз Воллар, недоуменно взиравший на неуклюжего стража порядка, от неожиданности чуть не поперхнулся: «Вы подозреваете, что я сбегал на набережную и сбросил этого человека в воду?!»

«Нет, нет! — затараторил полицейский. — Конечно нет. Просто другой клошар видел, как бедолага скинул пальтецо, поднялся на мост и сиганул оттуда. Хотел даже кинуться на помощь, да, сами понимаете, месье, декабрьская вода холодна. Утопленнику все равно уже не поможешь, а самому подхватить простуду или, того хуже, воспаление легких не с руки. Тут уж, что и говорить, каждый за себя…»

Торговец картинами забарабанил пальцами по прилавку: «Но я-то тут при чем, милейший?»