Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга первая (1917-1940 г.г.)

Часть верующих пыталась приспособиться к новой власти. Ловчее всех здесь оказались на первых порах баптисты. Они громогласно приветствовали Советскую власть, возносили за неё молитвы, имели свой агитпроп по образу и подобию советского, свою прессу (журнал «Баптист»), Баптисты также соблюдали советские праздники, придавая им соответствующую религиозную окраску (Первое мая — «праздник братской внеклассовой солидарности всех верующих в Иисуса Христа»), Они даже создали свою молодёжную организацию — «христомол»! Пели в молитвенных домах «Интернационал», «Марсельезу», «Вихри враждебные» — разумеется, с несколько изменёнными текстами:

Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Любовь и правда воцарятся,
В сердцах не будет зла совсем.

Однако официальная пропаганда не поддержала такого «религиозно-революционного энтузиазма». В прессе 20-х годов деятельность баптистов подверглась резкой критике, доходившей до издевательства. Их называли лицемерами и приспособленцами.

Впрочем, приспособленчество было не чуждо и православию. В мае 1922 года группа «белого» духовенства объявила о создании так называемой «живой» церкви, лояльной по отношению к государству и призванной заменить «мёртвую» церковь, которой руководила Московская патриархия (патриарх Тихон находился в это время под арестом в Донском монастыре). «Живоцерковники» в своих декларациях утверждали, что Советская власть осуществляет евангельские заветы труда и равенства. Некоторые из особо ретивых даже объявили Советское государство воплощением Царства Божия на Земле. Представители «революционного обновленчества» требовали отмены института патриаршества, желали модернизации и большевизации церкви. Они предлагали, среди прочего, допускать женщин на должности священнослужителей и дьяконов (причём женщины-дьяконы в знак коммунистической лояльности облекались в красные ризы); воздвигать алтарь в середине церкви и сделать из него подобие трибуны; отменить церковнославянские элементы культа и уничтожить соответствующие книги и т. д. Обновленческая церковь разрешала священникам второбрачие. Внешний вид «обновленцев» был непривычен для верующих и шокировал их. Евгений Замятин, например, так описывает такого «обновленца»: «Однажды к обедне явился новый живоцерковный поп с толпой своих. Живоцерковец был рыжий верзила, в куцей рясе, будто переодетый солдат» («Наводнение»).

«Новоцерковцев» поддержало на первых порах государство, стремясь с их помощью сломить непокорных сторонников Тихона. Однако, несмотря на свой относительно привилегированный статус, «живая» церковь не смогла заменить «мёртвую» и достичь своих честолюбивых целей. Среди верующих «обновленцы» не имели практически никакой поддержки. Видя это, власти перестали делать на них ставку и повели политику тотальной и безоговорочной антирелигиозной пропаганды.

Советская власть разворачивает в этом направлении невиданную кампанию. В неё включается «Союз безбожников» во главе с Емельяном Ярославским (автором «Библии для верующих и неверующих», по цинизму и глупости оставившей далеко позади даже сочинения Лео Таксиля). Создаётся крупное государственное издательство «Атеист», выходит в свет иллюстрированная газета «Безбожник» (к конце 20-х годов тираж её достиг 500 гыс. экз.), псевдонаучный журнал «Антирелигиозник»…

Продолжается массовое закрытие властями церквей и монастырей. Многие из них уничтожаются или приспосабливаются под клубы, кинотеатры, музеи (часто — антирелигиозные), библиотеки, склады зерна, сена, утильсырья и пр., колонии для беспризорных… Под звуки «Интернационала» с колоколен сбрасываются колокола. Пиком этого варварства был снос в июле 1929 года одной из старейших святынь православия — Иверской часовни в Москве и взрыв в январе 1930 года Симонова монастыря (описанного Н. Карамзиным в «Бедной Лизе»).