Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга первая (1917-1940 г.г.)

Однако постепенно в «воровской» среде отношение к религии стало меняться. Связано это было во многом с изменением отношения к Православной церкви со стороны самого государства.

Это изменение отметил уже в 1936 году Лев Троцкий, который с негодованием писал:

Ныне штурм небес, как и штурм семьи, приостановлен… По отношению к религии устанавливается постепенно режим иронического нейтралитета. Но это только первый этап…» («Преданная революция»)

Приостановку (а фактически — остановку) «штурма небес» следует рассматривать в общем контексте свёртывания оголтелого революционного интернационализма и возрождения российской государственности. Так, «Малая советская энциклопедия» 1930–1932 годов безоглядно поносила величайших исторических деятелей России, оценивая их с точки зрения «классовой теории». Об Александре Невском, например, сказано:

…Оказал ценные услуги новгородскому торговому капиталу… подавлял волнения русского населения, протестовавшего против тяжёлой дани татарам. «Мирная» политика Александра была оценена ладившей с ханом русской церковью: после смерти Александра она объявила его святым. (Т. 1, стр. 216).

В энциклопедии сообщается также, что ополчение «мясника» Минина и князя Пожарского «покончило с крестьянской революцией», а Пётр I «соединял огромную волю с крайней психической неуравновешенностью, жестокостью, запойным пьянством и безудержным развратом». Досталось и другим самодержцам и их «сатрапам»…

Да что там! Сам Сталин утверждал в 1931 году:

История старой России состояла, между прочим, в том, что её непрерывно били… Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны».

Правда, уже через несколько лет Иосиф Виссарионович вдруг припомнит и Дмитрия Донского, и Суворова, и Ушакова, и Минина с Пожарским, гонявших врагов России, что называется, по хате веником… А уже с 1934 года обо всех этих деятелях официальная пропаганда начинает говорить с восторгом, на экраны страны выходят апофеозные фильмы «Пётр Первый» (1937), «Александр Невский» (1938), «Минин и Пожарский» (1939), «Суворов» (1940) и т. д. Возвращается из мест лишения свободы большинство виднейших историков, в 1929–1930 годах брошенных туда по обвинению в «монархическом заговоре» и прочей ерунде; многие из них удостаиваются самых высоких почестей и наград.

Как верно отмечает Вадим Кожинов, это связано напрямую с приходом к власти в Германии Гитлера и необходимостью противостоять германскому фашизму. Сталин и руководство страны вынуждены были принимать в расчёт то обстоятельство, что агрессивные планы фюрера были направлены непосредственно на Восток. Причём будущая война отчётливо вырисовывалась не как противостояние фашизма и большевизма, а как геополитическое противостояние и стремление Германии подавить и уничтожить Россию независимо от её политического устройства. Ещё 3 февраля 1933 года фюрер в первом своём выступлении перед германским генералитетом ясно обозначил эту задачу:

Захват нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация.

То есть речь шла не о войне фашизма против большевизма, но о войне Германии против России. Поэтому Сталин и его окружение должны были думать о мобилизации именно всей России, о пробуждении российского патриотизма, национального самосознания. Именно этот процесс и начался в 1934 году.

Немыслим он был и без возрождения уважения к Русской Церкви, православной вере. Это особенно отчётливо видно в истории с разгромом оперы «Богатыри» в Камерном театре. Это гнусное «творение» по бездарной пьеске Демьяна Бедного являлось издевательством и надругательством над великим князем Владимиром Святославичем, русскими богатырями и крещением Руси. Вышедшая на подмостки в 1932 году, «опера» всячески восхвалялась официальной пропагандой. Журнал «Рабочий и театр» в январе 1934 года захлёбывался от восторга:

Былинные богатыри выступают в роли жандармской охранки. Сам князь Владимир… к концу спектакля принимает образ предпоследнего царя-держиморды».