Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга вторая (1941-1991 г.г.)

К этому времени в местах лишения свободы уже неплохо отлажена теневая система лагерной жизни. Основу составляет, конечно, мощная производственная база колоний и лагерей (исправительно-трудовая система занимала почётное пятое место среди народнохозяйственных отраслей по объёму выпускаемой продукции). «Мужик», работавший на производстве колонии, мог заработать неплохие деньги — даже с учётом явно заниженных расценок, официально отбираемой «хозяйской половины» (половина заработка просто вычиталась в бюджет) и всех остальных вычетов (за содержание в колонии, погашение иска, алименты и пр.). Но использовать эти деньги он не мог: они просто накапливались на его лицевом счёте, откуда арестант имел право потратить в месяц мизерную сумму на приобретение товаров в «ларьке» (до пяти рублей в месяц!) или переслать эти деньги своей семье.

Фактически такая помощь была легальным способом обналичивания заработанных денег. Этим пользовались «чёрные», «отрицаловка». Они помогали арестантам, переславшим суммы на волю, «перегнать» необходимую часть этих денег обратно в «зону». Разумеется, не безвозмездно. Проценты от таких операций шли «на общак», который, в свою очередь, делился на «зоновский» (для нужд арестантов и, в первую очередь, поддержки «братвы» в штрафных изоляторах и помещениях камерного типа) и «воровской» (для поддержки лидеров уголовного мира на свободе).

Расцвету «воровского ордена» объективно помогало и несовершенство советского законодательства, в котором не существовало такого понятия, как «организованная преступность». Даже отдельные упоминания этого термина по отношению к «советскому» уголовному миру могли стоить сотрудникам правоохранительных органов погон, юристам и учёным — карьеры, журналистам — места в средствах массовой информации.

Преступность считалась «позорным пережитком прошлого», а пережиток не мог быть «организованным».

Поэтому и в уголовном кодексе начисто отсутствовали статьи, направленные на борьбу с организованной преступностью и её лидерами.

Это прекрасно использовал уголовный мир, выводя из-под удара своих «авторитетов». Ведь «вора в законе», если следовать букве советского УК, и посадить-то было не за что! Сами «воры» конкретных преступлений не совершали — по статусу своему они не должны были снисходить до подобной «мелочи». Они даже не разрабатывали каких-то конкретных операций. Ничего подобного! Их дело — разработка «идеологии», общих «законов» и «правил», по которым живёт и действует преступный мир, решение глобальных проблем, которые возникают перед уголовным сообществом. Разрешение споров и конфликтов между криминальными группировками. И так далее. За всё это уголовный кодекс наказания не предусматривает.

Способствовало «воровскому ренессансу» и то, что администрация мест лишения свободы в это время была занята решением задач для неё более важных, нежели искоренение уголовных «авторитетов» (которые, казалось, уже «искоренены»).

В Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 29 мая 1970 года перед исправительно-трудовыми учреждениями были поставлены новые задачи. Прежде всего требовалось развивать и совершенствовать производственно-техническую базу мест лишения свободы и повышать производительность труда осуждённых. Как и во времена ГУЛАГа, «зоны» должны были стать огромными промышленными предприятиями. На первое место выходил план, объём выпуска продукции, номенклатура изделий — в общем, производственные показатели.

Зачастую руководители колоний и лагерей даже негласно опирались на «положенцев» и «смотрящих». Ведь те тоже были заинтересованы в расширении производства и ударном выполнении плана арестантами: «бродяжий мир» кормился от «мужика»…

В общем, десятилетие с начала 70-х по начало 80-х годов было относительно спокойным для «братвы» и «воров».

Новые «ломки»

Было бы неправильным утверждать, будто осуждённые, отрицательно настроенные по отношению к администрации, были оставлены «вниманием» со стороны сотрудников мест лишения свободы. Пока в «зонах» существует оперативно-режимный аппарат, такого не произойдёт никогда. Другое дело, что сила давления «ментовского пресса» на «воровское братство» во многом зависит от генерального направления как государственной, так и уголовно-исполнительной политики в каждый конкретный период.

60-е годы проходят под знаком подавления «воровского движения» и поиска новых форм исполнения наказаний (в 1969-м году был принят первый в истории государства общесоюзный законодательный акт в этой области — Основы исправительно-трудового законодательства Союза ССР и союзных республик).

70-е годы — период становления мест лишения свободы как крупнейшей промышленной отрасли народного хозяйства. Силы руководства местами лишения свободы направлены на решение этой глобальной задачи.

Но вот наступают 80-е. Что же характерно для этого периода? Да то, что, в общем и целом укрепив производственную базу, администрация ИТУ перешла к более активному решению следующей задачи: повышению производительности труда осуждённых.