Великие болезни и болезни великих. Как заболевания влияли на ход истории

В Европе XVIII век был периодом расцвета оспы. Шанс заразиться и заболеть ею в этот век просвещения оценивается как один к трем[127]. Насколько прочно оспа вошла в повседневную жизнь, иллюстрирует замечание английского политика и писателя Хораса Уолпола в письме, датированном апрелем 1750 года: «Три дня назад лорд Далкейт умер от оспы. В его семье дела обстоят ужасно, потому что вместе с несколькими дядями и тетями в прошлом году от этой болезни умер его старший сын, а его единственный брат, который болел всего два дня, сгнил так быстро, что у него отвалились конечности, когда его собирались положить в гроб»[128].

За 25 лет от оспы умерло 15 миллионов европейцев.

Самыми известными людьми, заразившимися оспой, были царь Петр II и французский король Людовик XV. Царь, внук Петра Великого, вступил на престол в возрасте 12 лет. Молодому правителю исполнилось 15 лет[129], и в феврале 1730 года он должен был жениться на девушке из знатного рода. Но этому не суждено было случиться: оспа положила конец его недолгому правлению 29 января 1730 года. Дольше на вершине социальной пирамиды продержался Людовик XV, которого называли «Возлюбленным» за его многочисленные сексуальные авантюры. При его правлении выражение «засилье фавориток» стало нарицательным. Мадам Помпадур была самой известной любовницей короля. Номинально Людовик стал королем еще в 1715 году в возрасте пяти лет, когда его прадед Людовик XIV покинул бренный мир. Для мальчика было создано регентское правительство. Он также женился в 15 лет; к тому времени он уже считался совершеннолетним. Его супруга, польская принцесса, родила не менее десяти детей. Он пробыл на троне почти полвека, прежде чем в 64 года оспа настигла его и 10 мая 1774 года забрала его полную удовольствий жизнь.

В XVIII веке произошел прорыв в борьбе с оспой и появилась вакцинация как одна из важнейших профилактических мер в медицине. Предшественницей была прививка, которая давно практиковалась на Ближнем Востоке и стала известна в Европе благодаря трудам одной англичанки. Леди Мэри Уортли Монтегю в 1717 году отправилась в Константинополь, куда ее муж был назначен послом. Всего за три года до того она сама переболела оспой и, как она писала, потеряла из-за этого свою красоту. Прививка, которую она наблюдала у целителей в Турции, заключалась в том, что они брали жидкость из пустул человека, страдающего легкой формой оспы, и помещали под кожу здорового человека. В результате можно было предполагать и надеяться, что привитый также перенесет легкое заболевание, которое оставит мало шрамов или не оставит их совсем и защитит человека на всю оставшуюся жизнь. Это не всегда удавалось: священнослужитель Коттон Мэзер из Бостона, который также занимался распространением прививок, рассчитывал, что уровень смертности составит 2,5 процента, что в десять раз ниже уровня смертности, который можно было бы ожидать, когда разразится эпидемия. После своего возвращения в Англию леди Мэри стала видной поборницей этого метода, который постепенно завоевал доверие медиков и правителей: в 1722 году английский король Георг I сделал прививки двум принцессам из королевской семьи.

Важнейшим шагом в истории борьбы с оспой стало появление прививок. Сначала в качестве вакцин использовали вещество из пустул легко переболевших людей, а позднее людей стали прививать коровьей оспой.

Великое нововведение, связанное с именем английского врача Эдварда Дженнера, оказалось гораздо эффективнее и, прежде всего, безопаснее. В то время в Англии ходили легенды о красоте горничных на фермах, особенно milkmaids[130], главной работой которых было доение коров. Прежде всего это было связано с тем, что они редко болели оспой или не болели ей вообще и поэтому не имели шрамов. Дженнер был не первым, кто заметил эту закономерность, однако он последовательно отследил ее причину: среди женщин коровья оспа была профессиональным заболеванием – они заражались этой инфекцией, прикасаясь к вымени коров, покрытому волдырями. Волдыри также распространялись на руки горничных и были известны как узелки доильщицы. Очевидно, тот, кто заражался коровьей оспой, был невосприимчив к обычной оспе.