Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

Получив в 1750 году дивизию, Шувалов обратил внимание на то, что у солдат хромает строевая подготовка: каждый полк проделывал по-своему воинские приемы, выполнял их плохо, нижние чины мало упражнялись и учились воинскому делу, офицеры «весьма слабо должности свои исполняли и об нужнейшей вещи, касающейся до марширования и обращения корпусами, худое понятие имели». Меж тем в XVIII веке умение держать строй и быстро выполнять команды необходимо не только для парадов. Кремневые ружья заставляли тратить много времени на перезарядку. Отрабатывая все движения до полного автоматизма, король Пруссии Фридрих Великий резко увеличил скорострельность, превратив своих солдат фактически в «живые пулеметы». Чтобы улучшить подготовку солдат, Шувалов приказал взять из каждой роты по рядовому, а из каждого полка – по офицеру и барабанщику, научил их правильным приемам и вернутл на службы, как инструкторов. Обучение барабанщика было важно, так как он отбивал ритм, которому подчинялись солдаты, что позволяло всему полку действовать как единое целое. В 1753 году Шувалов продемонстрировал заново обученную дивизию в Москве Военной коллегии и генералитету и в 1755 году ему разрешили взять в Петербург один пехотный и один кавалерийский полк и обучить их по собственному способу. После этого ему поручили организовать подобное обучение и во всей армии. Для такого переобучения, естественно, требовались деньги, и именно поэтому Шувалов предложил свой проект с чеканкой медных монет.

Шестого апреля 1756 года императрице подали доклад, составленный под руководством Шувалова, в котором говорилось, что ввиду наступающей войны «великая надобность и польза есть в содержании в исправном и порядочном состоянии артиллерии и принадлежащего к оной знатного артиллерийского и инженерного корпуса и протчаго». Спорить с этим выводом, разумеется, было невозможно, и 31-го мая 1756 года Петра Ивановича назначили фельдцейхмейстером артиллерии. Взявшись за дело с присущей ему энергией, он за четыре года довел артиллерийский «парк» до 741 орудия. Для этого пришлось запретить употребление меди на какие-либо иные изделия, кроме пушек.

Шувалов также предложил вооружить армию новым видом артиллерийских орудий, средним между пушками и гаубицами. Они могли стрелять как ядрами (как пушки), так и бомбами (как гаубицы), были легче пушек и обладали большей меткостью, чем гаубицы. Это орудие изобрели в 1757 году артиллерийские офицеры М.В. Данилов и С.А. Мартынов, но так как на стволах стоял знак единорога – герб Шувалова, то они вошли в историю, как «шуваловская пушка» или просто «единорог». Именно под этими именами они служили русской армии более 100 лет.

Еще одним нововведением Шувалова стали так называемые «близнята», состоящие из двух легких гаубиц, расположенных на одном общем лафете. Они стреляли 6-фунтовыми гранатами, картечью и зажигательными каркасами.

При всей той несомненной пользе, которую принесли осуществленные проекты Петра Ивановича Шувалова, при Дворе его не любили, считали мздоимцем и интриганом, что, конечно, отчасти правда. Шувалов никогда не стеснялся наживать богатство и завоевывать влияние всеми доступными законными и не очень законными методами. Но нужно отдать Шувалову должное: он добивался богатства и влияния для того, чтобы реализовать свои прожекты, «для общего блага», а не использовал свои идеи, чтобы сколотить капитал и добиться высокого положения при Дворе.

Конечно, врагам Шувалова было безразлично, какими побуждениями он руководствуется, им в принципе не нравилось, что он представляет собой силу, с которой приходится считаться. Однако неприязнь к его брату, Александру Ивановичу, была еще сильнее.

2

Как вы уже знаете, Александр Иванович был то ли старшим, то ли погодком Петра Ивановича и одновременно – человеком совсем иного склада.

Вот как описывает его Екатерина II: «Этот Александр Шувалов, не сам по себе, а по должности, которую он занимал, был грозою всего двора, города и всей империи: он был начальником Государственного инквизиционного суда, который звали тогда Тайной канцелярией. Его занятия, как говорили, вызвали у него род судорожного движения, которое делалось у него на всей правой стороне лица, от глаза до подбородка, каждый раз, как он был взволнован радостью, гневом, страхом или боязнью».