Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

Увы! и хоров сладкий звук
Моих в стенанье превратился;
Свалилась лира с слабых рук,
И я там в слезы погрузился,
Где бездна разноцветных звезд
Чертог являли райских мест.

Увы! – и громы онемели,

Ревущие тебя вокруг;
Полки твои осиротели,
Наполнили рыданьем слух;
И всё, что близ тебя блистало,
Уныло и печально стало.

Потух лавровый твой венок,

Гранена булава упала,
Меч в полножны войти чуть мог,
Екатерина возрыдала!
Полсвета потряслось за ней
Незапной смертию твоей!

Оливы свежи и зелены

Принес и бросил Мир из рук;
Родства и дружбы вопли, стоны
И муз ахейских жалкий звук
Вокруг Перикла раздается:
Марон по Меценате рвется,

Который почестей в лучах,

Как некий царь, как бы на троне,
На сребро-розовых конях,
На златозарном фаэтоне,
Во сонме всадников блистал
И в смертный черный одр упал!

Где слава? Где великолепье?

Где ты, о сильный человек?
Мафусаила долголетье
Лишь было б сон, лишь тень наш век;
Вся наша жизнь не что иное,
Как лишь мечтание пустое.

По свидетельству современников Екатерина, услышав о внезапной смерти Потемкина, упала без сознания, ее долго приводили в чувство. Потом она разрыдалась и все повторяла: «Кем заменить такого человека? Я и все мы теперь как улитки, которые боятся высунуть голову из скорлупы». На следующий день она писала Гримму: «Вчера меня ударило, как обухом по голове… Мой ученик, мой друг, можно сказать, идол, князь Потемкин-Таврический скончался… О, Боже мой! Вот теперь я истинно сама себе помощница. Снова мне надо дрессировать себе людей!..»

Эпитафию Потемкину написал на греческом языке архиепископ Евгений Булгар. В ней князь Таврический уподобляется Периклу, знаменитому государственному вождю, полководцу и покровителю наук и искусств древней Греции. Еще один русский поэт и переводчик В.П. Петров, как и Державин, сравнивал его в своей элегии с Меценатом.

Пушкин собирал анекдоты о Потемкине. Он записал также рассказ родственницы Натальи Николаевны «старухи Загряжской», которая хорошо знала придворное общество екатерининских времен. Однажды Наталья Кирилловна рассказала ему такую историю: «Потемкин приехал со мною проститься. Я сказала ему: „Ты не поверишь, как я о тебе грущу“. – „А что такое?“ – „Не знаю, куда мне будет тебя девать“. – „Как так?“ – „Ты моложе государыни, ты ее переживешь; что тогда из тебя будет? Я знаю тебя, как свои руки: ты никогда не согласишься быть вторым человеком“. Потемкин задумался и сказал: „Не беспокойся; я умру прежде государыни; я умру скоро“. И предчувствие его сбылось. Уж я больше его не видала».

А один из биографов светлейшего князя, живший в конце XIX – начале XX века Василий Васильевич Огарков, начинает книгу о Потемкине такими словами: «Князь Потемкин-Таврический – это громкое и блестящее имя давно привлекало внимание историков и поэтов. Его необычайное возвышение и могущество, необыкновенная жизнь, закончившаяся такою же необыкновенною смертью, интересовали и тех, и других. В литературах различных стран ему посвящены исследования, поэмы и романы. Одни из историков новейшего времени и современники князя смотрели на него, как на „язву России“ и как на человека, отличавшегося только возмутительными пороками; другие, находя, что он не стеснялся никакими нравственными догмами, в то же время признавали за ним огромные таланты и большие заслуги перед государством. И этими противоречивыми взглядами, составляющими удел многих людей необыкновенных, наполнена почти вся литература о Потемкине. Но можно думать, что все эти разноречия способны слиться в том представлении о личности временщика, по которому он, являясь лицом, наделенным несомненными дарованиями и оказавшим большие государственные заслуги, в то же время в высокой степени обладал пороками своей эпохи, еще шире проявившимися в нем благодаря его кипучей, необузданной натуре и могуществу».