Великие княгини и князья семьи Романовых

Владимир Александрович так и не стал регентом, но он по-прежнему имел права на российский трон, если Николай не оставит наследника мужского пола. Долгожданный цесаревич все никак не появлялся на свет, а когда он наконец родился, то оказалось, что он болен гемофилией. Болезнь царевича тщательно скрывали, но, разумеется, она не была секретом для близких родственников.

А в семье великого князя тоже подрастали дети. Первый сын, Александр, умер в двухлетнем возрасте, но потом Мария Павловна родила еще трех сыновей и дочь. Сыновья получили имена, необычные для Романовых: Кирилл, Борис и Андрей. Дочь – младшего ребенка в семье – назвали Еленой.

Кирилл окончил Морской кадетский корпус и Николаевскую морскую академию и был зачислен в Гвардейский экипаж. Борис учился в Николаевском кавалерийском училище. В 1904 г. оба брата прибыли в Порт-Артур. Кирилл назначен начальником военно-морского отдела штаба командующего флотом на Тихом океане. Именно ему доверили поднять впервые андреевский флаг на Золотой горе над Порт-Артуром. Он находился на борту флагмана флота броненосца «Петропавловск» в роковой день 31 марта 1904 г., когда корабль подорвался на мине, выходя из порта. Тогда погиб Степан Осипович Макаров, адмирал, с которым русский флот связывал свои надежды на победу и которого считали самым талантливым флотоводцем России, и еще 679 матросов и офицеров. Кирилл спасся лишь чудом, кроме него уцелело еще 80 человек. Борис служил при штабе наместника и главнокомандующего на Дальнем Востоке Алексеева, участвовал в боях в Маньчжурии. Однако командующие армией были недовольны великими князьями: те пьянствовали, дебоширили и оскорбляли сослуживцев.

При взрыве на «Петропавловске» Кирилл получил легкое ранение. Под этим предлогом обоих великих князей отправили в Петербург, а оттуда они уехали в Германию на лечение. После того как Русско-японская война, та самая «маленькая победоносная война», которую министр внутренних дел В. К. Плеве считал необходимой для усмирения революционных настроений в России, была проиграна, гнев всего русского общества обрушился на императорскую семью, в том числе и на сыновей Владимира Александровича. По Петербургу пошла гулять шутка: «Как же Кириллу утонуть, если он учился плавать в „Аквариуме“». «Аквариумом» назывался модный ресторан на Каменноостровском проспекте, где великие князья и в самом деле проводили немало времени.

* * *

Фортуна явно не благоволила к семье великого князя. Ее члены поступали именно так, как подсказывала им их натура, их характер, и раз за разом получали новые удары судьбы.

Мария Павловна слыла в Петербурге особой весьма передовых взглядов. Однажды она пригласила в царскую ложу Мариинского театра свою подругу – любовницу (а потом и жену) великого князя Павла Александровича Ольгу Пистолькорс. Николай, прежде тоже бывавший и даже пару раз «кутнувший» (по словам великого князя Константина Константиновича) у «мамы Лели» (так прозвали Ольгу в царской семье), теперь счел, что «тетя Михен» переступает границы. И на следующий день великий князь получил письмо от императора: «Моя жена и я считаем случившееся вчера совсем неприличным и надеемся, что такой случай в той или другой царской ложе больше не повторится! Мне было в особенности обидно то, что Вы сделали это без всякого разрешения с моей стороны. При Папа ничего подобного не случилось бы… Не забывайте, что я стал главой семейства и что я не имею права смотреть сквозь пальцы на действия кого бы то ни было из членов семейства, которые считаю неправильными или неуместными. Более чем когда-либо необходимо, чтобы наше семейство держалось крепко и дружно. И Тебе бы первому следовало мне в этом помогать».

Разумеется, такой «выговор» не мог не оскорбить Марию Павловну, и отношения между двумя дворами окончательно испортились. Вскоре Владимирский дворец стал «штабом», где собирались люди, находившиеся в оппозиции к императору Николаю и его правительству.

Владимир Александрович по-прежнему возглавлял Гвардейский корпус и по-прежнему занимал этот пост скорее номинально, поручив все ведение дел командующему корпусом князю С. И. Васильчикову. Но в январе 1905 года ему неожиданно пришлось принять важное решение. Когда великий князь узнал, что агент полиции Гапон внезапно обрел самостоятельность и ведет толпы рабочих к Зимнему двору на встречу с царем, он посоветовал Николаю остаться в Царском Селе и не приезжать в Петербург. В рабочих начала стрелять полиция, многие были убиты, и великий князь стал в глазах императора главным виновником «Кровавого воскресенья».

* * *

По сравнению со случившимся 9 января 1905 г. в Петербурге, известия, которые пришли осенью того же года из Германии, можно было счесть пустяком, детской шалостью, и даже найти в них повод для радости. Но получилось так, что эта шалость сыграла роковую роль в жизни великого князя.