Великие княжны Романовы – истинные русские царевны

И разогналась в другой конец. Вжух! Только волосы мелькнули.

— Анастасия!

Маша знала, что, скорее всего, всё закончится как обычно. Младшая сестра будет кричать и дрыгать ногами, пока её будут укладывать спать. В тесной каюте так скучно… вот если бы не спать до утра и встретить рассвет!

Но, вопреки обыкновению, сделав на роликах ещё один круг (раз — туда, два — обратно), она стала послушно снимать ролики, а потом подбежала к Маше.

— Что читаешь?

— Мольера… знаешь, пьеса… такая смешная.

— Как здо́рово! — загорелись глаза девочки. — Раз смешная — непременно поставим. Пьеса — для театра! Её же нельзя читать! Ай-яй… только играть. На то и пьеса. Ладно, так и быть. Буду режиссёром.

— Швыбзик, Машка, где вы? Младшая пара, ау!

— Да идём… — вздохнула Мария, почему-то ощутив себя одинокой.

Наверное, жалко стало лучезарный день, который закончился так быстро. И чего-то ещё неведомого — тоже жаль. Но грусть была светлая, нежная. Такая, какая только и может быть под тёплым, бескрайним небом. Среди такого же тёплого, бархатного моря…

Взявшись за руки, маленькие княжны спустились вниз. На палубе стало тихо. Только возле кресла остались крошки, а ваза была пустой. Совсем. Тёмные волны глухо вздымались за кормой, навевая приятные сны…

Алексей

Бедный брат, цесаревич Алексей. Он страдает редкой, но очень опасной болезнью — гемофилией, несвёртываемостью крови. Любое падение или незначительная царапина грозят смертью. Кровь может так и идти, не останавливаясь, а на месте ушибов возникают огромные гематомы[1], которые страшно болят. Поэтому ходить нужно осторожно. Осторожно прыгать. Не дразнить кота. Не кататься на велосипеде. Не…

Несчастье всегда приходит неожиданно. Несмотря на все старания его избежать. Вот Алексей утром неудачно, второпях, прыгнул в лодку и сильно ударился.

Вечером у него поднимается температура, сильная боль не отступает. Сёстры не отходят от его кровати. По очереди сидят рядом. Цесаревич мечется в постели, плачет и кричит.

Вновь и вновь его осматривают доктор Боткин, другие врачи. Но они ничего не могут сделать. Медицина бессильна. Уже идут четвёртые сутки, а мальчику не легче…

«Господи, помилуй меня!» — вскрикивает он при каждом приступе боли; истошный крик переходит в хрип. Ольга склоняется, поправляет подушку.

А в это время в зале на первом этаже идёт торжественный приём, который невозможно отменить. Александра Фёдоровна встречает высокопоставленных гостей, польских дворян. Княжны, одетые в нарядные платья, стараются улыбнуться. Никто не должен знать об их страшном горе.

— Занавес открывается! — бодро возглашает Анастасия. — Жан Батист Мольер. Мещанин во дворянстве. Явление первое.

В конце спектакля гости рукоплещут. Какая милая постановка! Дамы наводят лорнеты. Хочется рассмотреть костюмы поближе.

«Больно, больно, больно…» — страдание беззвучно пульсирует, пронизывая этажи. Там, в дальних комнатах, умирает любимый брат…

Раскланявшись, княжны опрометью бросаются наверх. За ними следом — бледная, уже без тени светской улыбки, Мама́. В её глазах застыл ужас.

— Больно… — хрипит цесаревич. На какое-то мгновение ему становится чуть легче. Он смотрит ясно, спокойно, отрешённо… Черты его лица обострились.

— Мама, — шепчет пересохшими губами, — когда я умру, не забудь поставить маленький памятник на моей могиле.

К вечеру врачи потеряли последнюю надежду. Они ничем не могли помочь. Наследник умирал, и нужно было подготовить к этому народ. Для газет было составлено краткое объявление и просьба сугубых молитв о здравии.

Эта новость всколыхнула русский народ. В храмах перед иконами горели свечи. «Господи, помилуй!» — возглашал священник. Плакала простая крестьянка, истово крестился купец…

Уже через несколько часов Николай Александрович отметил в своём дневнике, что температура спала и Алексей наконец крепко заснул. А на следующий день врачи выпустили бюллетень для прессы, в котором было сказано, что кризис миновал.

Крымские сезоны

В Крыму княжны не только отдыхали, но и посещали санатории, где лечились люди, больные туберкулёзом, а также участвовали в благотворительных ярмарках.

— Ведь это так опасно! — недоумевали в высшем свете. — Только подумайте! Маленькие дети общаются с тяжело больными! Они ведь могут заразиться!

Как-то раз одна из придворных дам не выдержала и подошла к императрице.

— Не кажется ли вам, — спросила она, — что великие княжны рискуют? У пациентов последняя стадия туберкулёза! А они целуют девочкам руки…

— По-другому мы не можем поступить! — твёрдо ответила Александра Фёдоровна. — Уверена, это оскорбит чувства больных, если они подумают, что мы боимся инфекции!

За красотой крымской природы скрывалась и печаль. Это цесаревны научились понимать очень рано… Их мир не был ограничен лишь детскими книгами, душистыми цветами да золотистыми ковровыми дорожками дворца.