Великие княжны Романовы – истинные русские царевны

Война

Всё вроде бы шло своим чередом. Вернувшись из храма, с вечерней службы, великие княжны сели ужинать — вместе с родителями и тётей Ольгой. И в это время прибыл граф Фредерикс с официальным уведомлением, которое ему вручил германский посол в Санкт-Петербурге. Германия объявляла России войну. Узнав эту новость, царица и княжны горько заплакали.

Наступал август 1914 года… Весь следующий день в городах неумолчно звонили колокола. Люди выходили на улицы, пели национальный гимн, а в руках держали портреты царя. Во второй половине дня император Николай в полковничьей форме, императрица Александра и все девочки в белых платьях прибыли в столицу. От Царской пристани по Дворцовому мосту императорская семья прошла до Зимнего дворца через толпы людей, которые падали на колени, кричали «ура», пели гимны и благословляли Николая II. Такого народного воодушевления не помнили даже при праздновании трёхсотлетия…

Жизнь великих княжон менялась кардинально. Теперь — никаких разговоров про возможный брак, никаких каникул под крымским солнцем. Никаких воскресных чаепитий с друзьями, балов, весёлых игр, угощений… Их отец, император Николай II, собирался в ставку, на линию фронта.

Сёстры милосердия

Старшие княжны, Ольга и Татьяна, как и их мать, стали сёстрами милосердия. Младшим, Марии и Анастасии, ещё рано было обучаться сестринскому делу, но они посещали больницу и помогали ухаживать за ранеными. Это вдохновляло многих русских женщин следовать примеру царицы и её дочерей.

Теперь все залы Зимнего дворца: концертный зал, приёмные покои, императорский театр и даже тронный зал стали больничными палатами для раненых. Паркетный пол покрыли линолеумом и установили ряды железных кроватей.

Рано утром у девочек были уроки, а к 10 часам они уже переодевались в форму и начинали работать. Учились перевязывать раны, а также присутствовали на операциях. Подавали шприцы и тампоны, уносили уже использованные средства.

В час дня они возвращались домой на обед. После обеда иногда могли немного погулять, покататься на велосипеде. Но чаще — возвращались в больницу. Кроме того, они успевали вязать и шить вещи для беженцев и сирот. Сами же за время войны не купили себе ни одного нового платья. Всё чаще на фотографиях их видели либо в форме сестёр милосердия, либо в повседневных, непритязательных одеждах…

Фотографироваться сёстры очень любили. Они завели специальные альбомы, куда вклеивали фотокарточки, а затем рассматривали их вместе с ранеными. Хороши были летние вечера. Некоторые раненые, которые могли ходить, собирались вокруг пианино и пели. Также они рассказывали истории из своей жизни, а княжны доставали из кармана конфеты и, улыбаясь, всех угощали.

Общественная работа

Война несла страшные перемены… Всё чаще великие княжны навещали могилы погибших. А по дорогам брели толпы неприкаянных, голодных людей, потерявших всё. Нужно было срочно создавать приюты и столовые для беженцев, открывать родильные дома, приюты для детей-сирот. Этим и занялся комитет, который возглавила княжна Татьяна. Теперь по средам она спешила на дневное заседание комитета, нужно было изучать документы и статистику, налаживать работу, чтобы помочь людям.

За окном в это время пели птицы, в голубом небе ослепительно ярко сияло солнце, но для Татьяны весь мир, казалось, сосредоточился в этом маленьком и душном помещении. А ещё… Как княжна признавалась по секрету сёстрам: на собраниях она иногда была готова «спрятаться под стол от испуга».

— С позволения Вашего Высочества… — так начал свою речь один из членов Комитета.

Смутившись, Татьяна посмотрела на него с удивлением.

А потом, когда он снова сел рядом с ней, ткнула локтем и прошептала:

— Вы что, с ума сошли — так со мной разговаривать?

Ни она, ни Ольга не любили подобные церемонии, напыщенные речи, протоколы, высокие слова. Вот то ли дело — в госпитале, среди раненых, ставших уже такими родными…

Один из них, штабс-капитан, кубанский казак Дмитрий Малама, привёз Татьяне необычный подарок — маленького французского бульдога, невероятно смешного и милого. Татьяна назвала собаку Ортино, в честь коня Маламы.

Так, в трудах и простых радостях, прошло лето 1915 года. Первое лето, когда они не отдыхали.

«Жаль, здесь нет никакого моря, — вздыхала Ольга. — Но нашу работу в госпитале оставить мы не можем».

Страшный крик «ура»

Зима выдалась холодной как никогда. В феврале 2017 года в Петрограде начались беспорядки. Забастовщики с упрёком указывали, что за хлебом стоят длинные очереди, а, кроме того, много, слишком много других трудностей, связанных с затянувшейся войной. Уличные беспорядки сопровождались поджогами, грабежами и расправами над полицейскими.