Великие княжны Романовы – истинные русские царевны

Услышал песню и комиссар Василий Панкратов. Призадумался. «Эх… — осенила его мысль, — живи они в другой обстановке, а не в дворцовой с её бесконечными церемониями, из них могли бы выйти совсем другие люди. Сейчас поют. Помогают отцу пилить дрова. А чем были заняты раньше? Ничем серьёзным! Одни реверансы да этикетная муть, притупляющая разум».

Панкратов был уверен, что знает, как и чем раньше жила царская семья. Теперь его удивляло, что, несмотря на все «издержки воспитания» (он называл это так), девушки оказались такими дружными и приветливыми, всегда улыбаются, ни на что не жалуются… А как любят друг друга и родителей! Если видят, что их отец чем-то расстроен — тут же, переглянувшись, начинают его веселить разговорами и шутками.

«Мне бы таких дочек…» — сверкнула крамольная мысль в голове комиссара. Он даже сам испугался. Как это — он, человек революционный, просвещённый, такое мог вообразить. Где он — и где они, бывшие властители. Своей биографией Панкратов гордился. Больше десяти лет он провёл в страшной Шлиссельбургской крепости — его судили за убийство жандарма. Как недавно спросила одна из княжон:

— Скажите, Василий Семёнович, а правда, что вы человека убили?

— Нет, не правда. Я жандарма убил, — честно ответил комиссар и подивился — до чего же наивные дети.

И наивные, и бывшие властелины, но… вопреки всему с каждым днём он смотрел на них всё с бо́льшим и бо́льшим интересом. То же самое могли сказать про себя и солдаты. Незаметно охрана привыкла к царской семье, к их улыбкам и доброму, заинтересованному общению.

Апельсиновая ёлка

Зимой Тобольск становился «городом мёртвых» и «живой могилой». Пронзительные ветра, сотрясая рамы, продували дом насквозь. Угловая комната великих княжон стала напоминать ледник. Пальцы так мёрзли, что уже не гнулись, а на щеках от обморожения выступили пятна. Все дрова отсырели. Ими невозможно было прогреть помещение. Только сквозняк тоскливо и буднично завывал в печной трубе.

Закутавшись в длинные вязаные кофты, накинув пальто, девушки сидели на кухне или в коридоре. Растирали руки, старались унять дрожь. Пробовали шить, рисовать и что-нибудь мастерить. Приближался праздник Рождества Христова — а значит, пора было подготовить подарки друг для друга, окружения и даже для охранников. Что можно сделать? Например, связать шерстяной жилет, носочки, нарисовать красивую открытку или закладку для книги…

В самый день Рождества все собрались в зале на литургию. В углу стояла пышная ёлка, особый сибирский сорт. Её хвоя пахла апельсинами, а по стволу текла смола. Поскольку игрушек не было, ёлку украсили серебристым дождём и церковными восковыми свечами.

— Как здорово! — ахнула Настя. — И правда, кажется, будто комната завалена апельсинами… А как мерцают свечи… словно ночное небо… Как жаль, друзья не могут прийти в гости, а то как раньше мы все… как жаль…

— А ещё бал… — вздохнула Ольга. — В чудесном воздушном платье… помните?..

— Эй, девочки! Перестаньте! — Татьяна приобняла сестёр. — Нашли время вздыхать… Только подумайте, может быть, наши открытки уже пришли друзьям. А ещё… Рождество Христово…

— С праздником!!! — подхватила Маша и закружилась рядом с ёлкой. — Метели и тучи, мерцание звёзд… далёких сибирских земель…

В газетах пишут

Как-то раз комиссар Панкратов увидел, что Мария чистит на крыльце снег сломанной лопаткой.

— Эге, такой неудобно работать! — тут же заметил он. — Почему бы не взять другую?

— А другой нет. Прикажите выдать…

— Найдём. Будет, Мария Николаевна, вам другая лопатка. А что… хм… нравится снег чистить-то?

— Очень нравится. Жаль, правда, что снега маловато…

— Здрасти-здрасти! — прервала разговор подбежавшая Настя. — Ой, скажите, а это правда? Неужели так и будет? Какой кошмар, ужас, ну просто ужас! — Она округлила глаза и перевела дыхание.

— Что случилось? — подбежали другие сёстры.

— Представляете, нас… хотят выслать за границу!!!

— Подождите, откуда такие сведения? — удивился комиссар.

— Да вот, газета же. Там пишут, что Учредительное собрание приняло такое решение.

— Уже приняло! — ахнули сёстры, а Маша уронила лопату. — Ох!

— Мало ли что в газетах пишут! — Панкратов говорил ровно и спокойно. — Не будьте наивными. Запустили очередную утку. На самом деле ещё ничего не решено. И я это знаю точно.

Он поднял лопатку и протянул Марии:

— Вот, пожалуйста…

— Фух… только бы не за границу, — выдохнула Настя.

— Да-да, понапишут всякие ужасы…

— Ну, не всему можно верить, — сказал комиссар на прощание. — А что… не хочется вам уезжать из России?

— Только бы здесь остаться. Где угодно, но в России! Пусть нас сошлют ещё дальше в Сибирь…

Постепенно между детьми и комиссаром, а также солдатами установились добрые, почти дружеские отношения. Такую охрану пора было менять. Распоряжение не замедлило поступить.