Великие Князья Литовские: Ягайло

И снова путь Андрея Ольгердовича лежит в Москву к своему другу и союзнику Дмитрию Ивановичу московскому. И снова просит войско у Москвы бывший князь полоцкий и псковский для похода на Ягайлу. Дмитрий Иванович и сам подумывал о вторжении в пределы Великого княжества Литовского. Тем более был подходящий повод — присутствие изгнанного полоцкого князя, но собраться с силами не давали татары. После победы на Воже, положение Москвы несколько упрочилось, но она продолжала жить под постоянной угрозой мести за разгром Бегичевой рати.

И вот, наконец, мечты Андрея Ольгердовича оказались близкими к исполнению. Московский князь снарядил для похода на владения Ягайлы большую рать под начальством Владимира Андреевича серпуховского и Дмитрия Михайловича волынского. В середине декабря московские войска отправились в путь.

По узкой лесной дороге движется растянувшийся на целых две версты отряд всадников. Впереди едут воины Андрея, сопровождавшие его два года назад при отъезде из Полоцка. Между ними и московским полком собрались предводители всей дружины: Андрей, Владимир и воевода Дмитрий.

— Как думаешь, князь, поспеем до наступления темноты к Трубачевску? — Обратился Владимир Андреевич к полоцкому князю.

— Должны успеть, — ответил тот, — проводник сказал: еще верст десять ехать лесом, а там, уже с опушки, будет виден Трубачевск.

— Поспеть, то, может быть, и поспеем, но ведь этот город еще надо и взять, — заметил Дмитрий Михайлович.

— Не беспокойся, воевода, мой брат Дмитрий Брянский приказал трубачевскому воеводе встретить нас как дорогих гостей. Только предупредите своих воинов, чтобы и они себя вели как гости, а не как завоеватели. Помните, покорную голову меч не сечет. — Предупредил Андрей Ольгердович своих спутников.

Так оно и случилось, как говорил Андрей — трубачевцы беспрепятственно впустили в город московскую рать, помогли ей разместиться на ночлег, а воевода взял к себе в хоромы князей Андрея, Владимира и Дмитрия. Три дня отдыхали москвичи в Трубачевске, нарушая покой местных красоток и заставляя тревожиться, не без оснований, их мужей и отцов. А на четвертый день московско-полоцкая рать снова выступила в поход.

Следующим городом, который встречал Андрея Ольгердовича с раскрытыми воротами, был Стародуб, входивший в состав Брянского княжества. Казалось, все было как нельзя лучше: не потеряв ни одного человека, московское войско взяло два города. Но при въезде в Стародуб произошел весьма досадный случай. На князя Андрея, ехавшего впереди войска, вдруг бросился с ножом какой-то человек. Полоцкий князь успел поднять коня на дыбы и заслониться им от удара. Несчастное животное, приняв удар ножом, который предназначался господину, в предсмертной судороге взвилось вверх, сбросило седока и тут же испустило дух. Андрей отлетел в сторону, но тотчас же с завидной ловкостью поднялся, выхватил меч и приготовился защищаться. Однако это было излишним, подъехавшие ратники уже занесли меч над неудачником-убийцей.

— Не сметь! Взять его живым! — Крикнул Андрей Ольгердович, видя, что воины уже собрались прикончить покушавшегося.

Два воина отбросили мечи и прямо с лошадей навалились всей тяжестью тел на убийцу. Тому даже нечем было защищаться, его нож остался в шее княжеского коня. Предварительно наградив его несколькими ударами, ратники скрутили руки за спину незнакомцу и подвели его к князю.

— Ты кто таков? — Спросил Андрей Ольгердович.

— Человек.

— Кто тебя подослал?

— Никто.

— За что же ты хотел меня убить? Что плохого я тебе сделал?

— Ты продался Москве и продал ей Литву.

Князь присмотрелся получше к этому человеку: на вид ему было лет сорок, высокий, широкоплечий — обличием он походил на дружинника. В его внешности ничего не было особенного, вот только глаза горели злобой и ненавистью. Князь смотрел в эти глаза и не мог понять, чем же он заслужил такую ненависть. Наконец, Андрей Ольгердович оторвал свой взгляд от незнакомца и пошел прочь.

— Что прикажешь с ним делать, князь? — Спросил подошедший воин.

— Повесить. — Коротко отрезал Андрей.

— Может, его перед смертью попытать, чтобы выдал сообщников? — Предложил воин. — Или имя того, кто его послал?

— Не надо. Я знаю своих врагов и без его признаний.

Воин удивленно пожал плечами и удалился исполнять приказание. Почему же князь запретил пытать своего несостоявшегося убийцу? Может быть, он пожалел этого человека, а может, и просто не захотел услышать имя человека, подославшего убийцу, не захотел, чтобы признания этого несчастного услышали его воины.

Подъехали Владимир Андреевич и Дмитрий.

— Князь Андрей! Давай разграбим этот проклятый город, чтобы не повадно было его жителям бросаться с ножами на князей, — предложил Дмитрий.

— Не следует этого делать, Дмитрий, — возразил полоцкий князь. — Иначе мы потеряем доверие остальных русских, населяющих Великое княжество Литовское, а без этого доверия невозможна наша победа. Я догадываюсь, кто послал этого человека.

— Кто же? — С любопытством в голосе спросил Владимир Андреевич.