Великие князья Великого Княжества Литовского

Получив известие о захвате Полоцка, Сигизмунд Август заплакал. Он даже не стал продолжать Петрковский сейм, где должны были обсудить вопрос об унии, и с «гвалтовною поребою» выехал в Литву. На сейме в Вильно решили созвать посполитое рушение и приняли условия унии с Польшей. Они были такими: единый для Короны и Великого Княжества правитель, выбираемый совместно поляками и литвинами; на общих сеймах решаются дела, которые касаются двух государств, а внутренние вопросы рассматриваются на своих сеймах; все структуры власти сохраняются. Но поляки от такого взгляда на унию отказались — Литва должна была признать себя владением Польши. То, что происходило на Варшавском сейме в начале 1564 года, описал неизвестный шляхтич-литвин: «ижъ панове ляхове дивными розными претекстами хотели, же бы Литву у кабалу записали и в вечную неволю к собе нас взяли». Все старания поляков навязать свои условия встречали дружный протест делегации Великого Княжества во главе с князем Николаем Радзивиллом Черным. А когда он получил сообщение о победе войска литвинов над московской ратью 26 января 1564 года в битве под Уллой, то вовсе отклонил польский проект унии. Тогда поляки насели на слабовольного Сигизмунда Августа, требуя от него высказать свою точку зрения на унию. Он видел унию как объединение Польши и Литвы в одно государство под властью общего правителя и ради этого был готов отказаться от прав на Великое Княжество Литовское в пользу Польского Королевства. Князь Радзивилл Черный протестовал и заявлял, что «тяжело верно служить» господарю, забывшему свою присягу. Сигизмунд Август не внял советам первого своего советника. Теперь он слушал поляков: «Не было ни капли крови польской в государе нашем, только литовская с итальянской смешались, но польское образование притупило его душу, и это Литва на себе почувствует и будет чувствовать, если Бог не смилуется», — так объяснял зависимость от поляков Сигизмунда Августа сын Радзивилла Черного князь Николай Крыштоф Сиротка. И дело не только в польском образовании, а прежде всего в слабости и безволии самого Сигизмунда Августа. Королевское окружение составляли проходимцы, которые потакали его развратным наклонностям. Да он и сам понимал, что является всего лишь коронованной марионеткой. Ничего от него не зависело, ничего он не мог решить. «Да я король, но руки у меня связаны» — горькое признание своего бессилия.

Варшавский сейм закончился ничем — уния не была заключена. Но поляки пошли на подлог, выдали фальшивый рецесс (проект предварительного соглашения), в котором написали, что произошло объединение «двух народов — польского и литовского — в один народ, одно тело, и по этому телу устанавливается одна голова и одни правитель и также одна общая рада». Николай Радзивилл протестовал против подлога и не поставил печати Великого Княжества под рецессом. Как он сказал, уж лучше смерть или переход под власть иного монарха, чем такая уния.

Даже такая уступка полякам, как отказ от наследственных прав на Великое Княжество Литовское в пользу Польши и подписание фальшивого рецесса об унии, не смогла заглушить недовольные Сигизмундом Августом голоса. От имени шляхты посол Николай Сеницкий обвинял Сигизмунда Августа в том, что тот мало занимается делами королевства, отчего в Польше расцвели беззаконие, мародерство и совершается разное своевольство. Уже и сенаторы свои споры решают силой и подают этим пример младшим. От неприятелей нет никакой защиты... «Ваша королевская милость нами прославляется, но нас не почитаешь». Единственное, чем мог Сигизмунд Август заслужить хороших слов, то это привести Великое Княжество Литовское к унии, отдать ее Польше. В унии с Литвой поляки видели спасение Польши: «Если утратим Литву (такое большое государство), то придем в значительный упадок».

Паны и шляхта Великого Княжества Литовского нашли выход из сложившегося положения. На сейме в Бельске они одобрили проект нового Статута,[71] где ликвидировались статьи о наследственных правах великого князя на Великое Княжество, «в котором они, яко люде вольные, обираючи извечных стародавна из своих продков собе панов и господарей великих князей литовских». Сигизмунд Август вынужден был согласиться с этим артикулом, и 1 июня 1564 года выдал привилей: «Утверждаем всим обывателем великого князьства Литовского тот статут новый не только сим нашим привильем, але течж словом нашим господаръским за нас и за вси потомки наши, короли и великие князи Литовские, обывателем здешним шлюбуем, обецуем и прирекаем под тоюж пресегою... боронити и стеречы будем, абы во всем и во всех артыкулах цело тот статут был захован». Он обещал сохранить целостность Великого Княжества, не уменьшать его границ, «складати сеймы вальные». Но его слова и клятвы оказались обманом.