Великие любовницы

Где человек мог свою душу и тело отвести? Конечно, в домах терпимости. Недаром Дельвиг звал Рылеева пойти в бордель, а когда добропорядочный Рылеев ответил: «Не могу, я женат», Дельвиг парировал: «Ну и что? Разве ты не можешь отобедать в ресторации потому только, что у тебя дома есть кухня?» И появились великие проститутки, подобно великим королевам или великим ученым. Кому не известны имена Аспазии, Флоры, Манон Леско, Эммы Гамильтон, Нинон Ланкло и многих-многих других, конечно, совершенно отличных от «законных» метресс королей, тоже прославивших свое имя, но не имеющих, так сказать, права выбора, принадлежащих исключительно монарху, по крайней мере официально. Кто читал Оноре де Бальзака, тот, конечно, знает «каковы блеск и нищета таких куртизанок». Им полагалось быть молодыми, красивыми, модными. Старая куртизанка все равно что старая лошадь, хоть впору пристреливай, ведь не каждый из ее бывших любовников обладал привязанностью Александра Македонского к своей лошади Буцефалу, что даже после ее смерти мавзолей ей построил и город ее именем назвал. Имелось три пути для старой куртизанки: на свалку, в монастырь или стать сводней. Под свалкой мы подразумеваем, конечно, ее жалкое нищенское существование в холоде, голоде и болезнях. Чаще такие старые и когда-то известные проститутки становились своднями. Услуги некоторых проституток сводятся до минимального прикосновения тела. Никаких ласк, никакой предварительной любовной увертюры, и те великолепные эротические сцены, которыми нас одаривает заграничный «Плейбой», запишите в область фантазии авторов программы, задавшихся себе целью привлечь как можно больше масс к своим передачам. В жизни так не бывает. Психика, физическое состояние проститутки даже при очень хорошей актерской ее игре не выдержали бы такого безумного напряжения. В жизни чаще происходит, что, одаряя клиента необходимой интимностью, проститутка даже не позволяет поцеловать себя: «Не желаю, чтобы чужой, грязный, недостойный рот поганил мой собственный»^[138].

Королева Виктория Английская.

Королева Виктория и принц Альберт.

Не бывало такого и никогда не будет, чтобы продажная любовь достигала высот настоящей любви чувства. Конечно, следует признать, что хорошо обученная своему ремеслу проститутка, да еще обладающая задатками актерской игры, может создать иллюзию настоящей любви. Именно такие проститутки, называемые куртизанками, очень ценились при дворах королей. Но сейчас, когда наш век начисто откинул всякую «галантность», всякое обожание женщины, даже юнцу, впервые попавшему в руки проститутки, станет ясно, что это далеко не то, что может ему дать любимая девушка.

И вот викторианский век посчитал, собственно, не век, а королева Виктория посчитала, что проституцию можно вполне и навсегда искоренить, если жены будут давать мужьям такое же наслаждение, какое дают проститутки. То есть к механизму любви надо примешать долю чувства, и господа мужья ни за что свой очаг не оставят, будут полностью сексуально удовлетворены, и проституткам придет конец. Но забыла, забыла эта истеричная королева Виктория, вечно бегающая со своими истериками и любовью за королем Альбертом, которому родила девятерых детей, что традиция — великая штука и с ней не спорят и не борются. А по многовековой традиции дамам, то есть женам, и мужьям полагалось лежать смирно и не наслаждаться.

Мужчины повально стремились в бордели, потому что свой альков был не местом наслаждений, а местом супружеских обязанностей. И нередко супруг, обремененный многочисленными детишками, даже пупка жены не видел. Религия, христианско-католическая, протестантская, православная, накинулась на бедных людишек со своими ортодоксальными догмами, где порядочному человеку запрещалось получать наслаждения в собственном алькове. Только дух прекрасен, поганое тело грешно, а и с этим дьяволом — телесным наслаждением — боритесь, христиане, как можете!

«Человек должен любить в другом человеке прежде всего его душу, ум. Только благородная натура может дать наслаждение, стать предметом, достойным любви. Прелюбодеяние становится государственным преступлением. Наслаждение продажной любовью является самым презренным, что есть только на свете. Проститутка уже не пикантная мастерица любви, а развратница»^[139].

Не кажется ли вам, дорогой читатель, что так и дышит на нас не буржуазная эпоха королевы Виктории, а эпоха развитого социализма. «Напишите, до какой части тела можно целовать комсомолку?» — письмо восемнадцатилетнего юноши в журнал «Юность».

Человеческое чувство — желание — превратили в эдакий бульонный кубик Галины Бланко — как будто бы и вкусно, да не тот суп, что бабушка на говяжьих мозговых костях варила.