Великие психологи

Кроме театра Фриц увлекался рисованием, писал тексты и сочинял стихи — он искал себя в творчестве. Но главное — он продолжил образование, что не могло не радовать его мать. Задумываясь о будущем, Перлз видел перед собой пример дяди Германа Стауба — «величайшего адвоката Германии», как он его называл. Дядю он любил, а вот юриспруденцию нет, поэтому и не хотел идти по стопам родственника. К моменту окончания школы Фриц сделал свой выбор. Под влиянием родителей он поступил на медицинский факультет Берлинского университета. Правда, психология его еще не увлекала, а медициной он занимался без особого интереса.

Его первые студенческие годы оказались ничем не примечательны, но в 1914-м началась Первая мировая война, изменившая судьбы миллионов. Среди них оказался и 21-летний Фриц Перлз. Он обозначил это время весьма лаконично: «Мир взрывается. Жизнь в агонии окопов. Бесчувственность. Ужас жизни и ужас умирания. Замешательство». Правда, поначалу война не касалась Фрица. Призывная комиссия определила его в запас из-за проблем со спиной и сердцем с формулировкой «годен для земляных работ».

В 1915 году Фриц решил стать волонтером Красного Креста. Он добровольно отправился в Монс, находившийся на границе с Бельгией, провел там месяц, а когда ему стало скучно, без всякого разрешения руководства уехал в Берлин. Вполне естественно, что его поймали. Чтобы хоть как-то объяснить свой побег, Перлз заявил, что у него сильно разболелась нога и он не может продолжать заниматься волонтерской работой. Однако его отговорки во время войны мало кого волновали. После болезненной инъекции Фрица вернули в Монс, где он должен был дежурить на станции, раздавая питание раненым, возвращающимся с фронта. Перлз вспоминал, что именно тогда он впервые ощутил «вкус и шок бесчеловечности войны».

Потери на фронте становились всё более существенными, и Генштаб увеличил призыв запасников в ряды кайзеровской армии. В 1916 году Перлз, не дожидаясь призыва, отправился на фронт — устроился вспомогательной силой в батальон, обслуживавший недавно появившуюся авиацию. Служил он в этом батальоне недолго. Благодаря медицинскому образованию Перлз был направлен санитаром в 36-й пионерский батальон, получавший специальную подготовку для ведения боя с применением боевых отравляющих веществ. Для него, бывшего студента, никогда до этого момента не видевшего так близко и так обыденно массовую гибель людей, всё происходившее стало шоком: «Я уже добился успеха в закаливании и снижении своей чувствительности, но два раза я почти видел смерть в лицо. Первый — во время атаки десантно-диверсионного отряда. Они карабкались из траншеи в траншею после того, как газовое облако покрывало линии противника. Они были вооружены длинными эластичными молотками, которыми они убивали и били любого, кто еще показывал признаки жизни. Я так никогда и не узнал, делали ли они это, чтобы сохранить боеприпасы, боясь привлечь внимание, или из садистских побуждений.

Другой раз встреча со смертью произошла случайно. Утром мы проверяли наши противогазы с помощью слезоточивого газа. Они казались в хорошем состоянии. Той же ночью мы провели газовую атаку. Последняя проверка стальных бутылок. Метеоролог проверяет скорость, устойчивость, направление ветра. Проходил час за часом. Я не слишком напряжен, сидя в блиндаже и читая утонченную литературу. Наконец метеорологические условия, по-видимому, прекрасны. Открыть клапаны! Желтое облако стелется по направлению к траншеям. Потом внезапное завихрение. Ветер изменил направление. Траншеи лежат по зигзагу. Газ идет в наши траншеи. И мы действительно погружаемся в него, а противогазы у многих испорчены. И многие получают отравление от легкого до сильного, а я единственный медик, и у меня только четыре кислородных баллона, и каждый должен вырывать баллон, чтобы улучшить положение другого солдата. Не раз я порывался сорвать маску со своего вспотевшего лица»[266].

Перлз провел в окопах около девяти месяцев, прежде чем впервые был отправлен в увольнение. Он отравился боевым газом, из-за чего пострадало легкое. Во время этого отпуска оказавшийся на лечении в Берлине Фриц выкроил время, чтобы отправиться в Королевскую оперу на спектакль «Фигаро». После невзгод войны Перлз, может быть, впервые в жизни поддался тогда сильным эмоциям — он плакал, потрясенный красотой увиденного.

К 1917 году Фриц Перлз стал младшим лейтенантом медицинской службы. Его жизнь на войне изменилась в лучшую сторону. Уже не было той окопной грязи и вшей, от которых он так страдал раньше, ему полагался большой продуктовый паек. Он даже получал недельные увольнительные, чтобы съездить домой в Берлин — его капитан, который был алкоголиком, регулярно отправлял своего подчиненного за очередной порцией бутылок вина, хранившихся в погребах Натана Перлза.