Великие психологи

Что означает доллар во времена галлопирующей инфляции, трудно представить. Только один пример из многих. В 1923 году я собирался поехать в Штаты. У меня никогда не было денег для получения диплома доктора медицины, который можно было получить только после уплаты денег за печатание диссертации. Я редко интересовался медициной самой по себе, и моя диссертация была на глупейшую тему: адипозо-генитальная липодистрофия, или еще что-то в этом роде, редкое заболевание, когда женщина выглядит как кенгуру с массивными отложениями жира выше талии и очень тощей снизу. Я не был заинтересован в публикации. Я отправился к университетскому казначею и предложил ему доллар за выполнение работы по печатанию. Его глаза заблестели, он не поверил собственным ушам. Целый доллар? Он взял на себя всю работу, и за одну неделю я получил все бумаги, отпечатанные и подписанные, оставив его глубоко признательным мне и не пошевелив для этого пальцем. Такова была магия доллара в 1923 году.

По тем временам я был богатым человеком. Я накопил 500 долларов, на которые мог купить несколько многоквартирных домов в Берлине. Но я использовал их для поездки в Нью-Йорк. Бременхевен имел репутацию пригорода Нью-Йорка. Это был германский порт одной из двух трансатлантических линий, по которым ходили такие большие корабли, как „Бремен“ или „Европа“. Экипаж оплачивался в долларах. В течение нескольких месяцев я ездил в Бременхевен еженедельно на два дня, имел там нескольких пациентов, пользуясь в то время в основном гипноанализом, и кроме того, получал массу удовольствий»[267].

Перлз прибыл в Нью-Йорк в октябре 1923 года, воспользовавшись приглашением одного из дальних родственников, который считал, что в США возможностей для реализации гораздо больше, чем в Германии. Фриц устроился работать в отделе неврологии одной из больниц, параллельно готовясь пройти сертификацию на получение возможности вести собственную практику. Однако этому не суждено было случиться. Мешал языковой барьер, да и среда, в которой он оказался, не устраивала молодого нонконформиста. Воспользовавшись удобным предлогом — болезнью старшей сестры Эльзы, Фриц вернулся на родину уже через полгода.

И там в судьбе Перлза началась вереница событий, кардинально изменивших его жизнь. В один из самых обычных дней 1925 года подруга его матери, да к тому же еще и дальняя родственница Перлзов, попросила молодого человека навестить ее дочь, лежавшую в больнице. Фриц согласился, не предполагая, что, войдя в больничную палату, он встретит там восхитительную блондинку — одну из тех, «перед которыми он благоговел, как перед богинями». Сутулый, небольшого роста, уже начинавший лысеть, он считал себя безобразным, и тем не менее по прошествии десяти минут общения с Люси, а именно так звали его новую знакомую, он услышал магические и столь желанные слова: «Ты восхитителен! Подойди поцелуй меня!» После этого поцелуя в больничной палате начались бурные интимные отношения, открывшие Фрицу новый мир. Люси, у которой на тот момент был муж и ребенок, стала его любовницей, подталкивавшей Фрица к самым запретным желаниям. «Я любил несколько раз. Первой была Кэтти, беленькая дочь пекаря. Мне было восемь лет. Позднее я полюбил Лотту Сайэлински, но самой любимой была Марти. С Лорой у нас возникло несколько периодов любви, но, в основном, мы были спутниками, у которых был ряд общих интересов. Люси очаровала и возбудила меня. Она была очень страстной и любила меня так сильно, насколько была способна. Для меня она была лишь чудесным приключением»[268].

Связь с Люси имела куда более серьезные последствия для Перлза, чем просто очередной роман, которых в его жизни будет очень и очень много. Она пробудила в нем доселе неведомые, противоречивые чувства, разобраться с которыми самостоятельно он не мог. Ему была нужна помощь, и он решил обратиться за ней к одному из наиболее обсуждаемых и осуждаемых направлений психологии того времени — психоанализу. Это было вполне логично, учитывая страсть Фрица ко всему неординарному и вызывающему.

Его аналитиком стала Карен Хорни, и первой же рекомендацией, которую она ему дала, было прекращение отношений с Люси. Перлз последовал ее совету, порвав со своей любовницей, и даже уехал во Франкфурт, чтобы эта связь как можно скорее ослабела. Больше они с Люси не общались. Спустя несколько лет Фриц узнал, что она стала наркоманкой и покончила жизнь самоубийством, но судьба бывшей любовницы его уже не интересовала.

В жизни Перлза начался период страстного увлечения психоанализом и бесконечных попыток разобраться в себе самом. Позже Фриц опишет это время со свойственным ему сарказмом: «1925 год. Начал семь лет бесполезной жизни на кушетке. Чувствовал, что был глуп. Наконец, Вильгельм Райх, тогда еще в здравом уме, привнес некоторый смысл. И Карен Хорни, которую я любил. Остальные — самоуверенные подражатели, исказившие добрые намерения Фрейда. Замешательство»[269].