Великие психологи

Часто некрофильное ориентирование находится в конфликте с противоположными тенденциями, так что возникает своеобразный баланс. Выдающимся примером такого типа некрофильного характера был К. Г. Юнг. В опубликованной после его смерти автобиографии имеются многочисленные подтверждения этому. В его снах часто появлялись трупы, кровь и убийства. В качестве типичного выражения его некрофильного ориентирования в реальной жизни я хотел бы привести следующий пример. Когда строился дом Юнга в Боллингене, там были найдены останки французского солдата, который утонул за 150 лет до этого во время вступления Наполеона в Швейцарию. Юнг сделал фотографию трупа и повесил ее на стену. Он похоронил мертвого и произвел три выстрела над могилой в качестве военного салюта. Поверхностному наблюдателю это может показаться несколько необычным, но, впрочем, не имеющим значения. Однако это как раз одно из тех многих „незначительных“ действий, в которых лежащее в их основе ориентирование проявляется яснее, чем в заранее спланированных важных акциях <…>. В данную картину вполне вписывается тот факт, что Юнг был более всего очарован прошлым и лишь изредка настоящим и будущим, камни были его любимым материалом, и в детстве он мечтал о том, чтобы Бог разрушил церковь, ниспровергнув на нее большую кучу нечистот. В его симпатиях к Гитлеру и в расовых теориях также находит свое выражение склонность к людям, которые любят мертвое. Однако, с другой стороны, Юнг был необычайно творческим человеком, а творчество является прямой противоположностью некрофилии. Он разрешил свой внутренний конфликт благодаря тому, что уравновесил деструктивные силы в себе своим желанием и способностью лечить и сделал свой интерес к прошлому, мертвому и разрушению предметом блестящих умозаключений»[136].

В отличие от концепции Фрейда, писавшего о двух равнозначных человеческих инстинктах — эросе (инстинкте жизни) и танатосе (инстинкте смерти), Фромм считал лишь биофилию биологически нормальным явлением, в то время некрофилию следовало рассматривать как патологию. «Я попытался дать картину некрофильного и биофильного ориентирования в их чистой форме. Конечно, в таком виде они проявляются лишь изредка. Рафинированный некрофил — душевнобольной; рафинированный биофил — святой. У большинства людей некрофильная и биофильная тенденции смешаны, и речь идет о том, какая из них доминирует. Те, у кого господствующим является некрофильное ориентирование, будут постепенно уничтожать в себе биофильную сторону. Обычно они не осознают своей склонности к мертвому; они ожесточают свое сердце; они ведут себя таким образом, что их любовь к мертвому является логичной и разумной реакцией на то, что они переживают. Напротив, те, у кого любовь к жизни взяла верх, страшатся, когда замечают, как близко они находятся от „долины теней смерти“, и эта боязнь может побудить их к новой жизни. Поэтому очень важно не только распознать, сколь сильны некрофильные тенденции в человеке, но и до какой степени они им осознаются. До тех пор, пока он думает, что находится в стране жизни, а между тем в действительности пребывает в стране смерти, он потерян для жизни, поскольку для него нет возврата»[137].

Напряженный график работы — постоянные разъезды с лекциями, общественная и политическая деятельность, написание книг — не мог не сказаться на здоровье Фромма. Но, несмотря ни на какие болезни, он на протяжении ряда лет продолжал вести привычный образ жизни. Только в декабре 1966 года он был вынужден его изменить. После очередного выступления в Нью-Йорке у Фромма случился первый сердечный приступ. Врачи рекомендовали ему остаться в США для полного восстановления, однако уже через несколько месяцев, весной 1967 года, он вместе с супругой отправился на лечение и реабилитацию в Локарно. В этом швейцарском городе Фромм поначалу проводил каждое лето, а в 1974 году переехал туда на постоянное место жительства.

После перенесенного инфаркта Фромм всё равно продолжал активно участвовать в политической жизни США. В 1968 году он поддерживал президентскую кампанию Юджина Маккарти, выступавшего против войны во Вьетнаме, но проигравшего Ричарду Никсону. Не оставил Фромм и исследовательскую деятельность. Он возглавил проект, который в итоге был оформлен в виде книги «Социальный характер в мексиканской деревне» (1970), написал гуманистическую работу «Революция надежды. Навстречу гуманизированной технологии» (1968) и еще целый ряд трудов, из которых, пожалуй, самым известным стала книга «Иметь или быть» (1976) — в ней Фромм фактически подвел итог своих размышлений о человеке и обществе.