Великие шпионы

Медсестры не стали никого вызывать, решив, что у советского больного травмирована психика; они даже помогли охранникам поймать Стрыгина во дворе больницы, когда он выскочил из окна в попытке скрыться. Из посольства прибыло подкрепление, беднягу Стрыгина отвезли домой, заперли все двери и круглосуточно охраняли его. Врач из посольства регулярно посещал больного и делал ему таинственные уколы. Несколько дней спустя, 3 мая 1959 года, накачанного наркотиками Стрыгина в сопровождении сорока здоровенных охранников доставили в аэропорт Мингаладон и посадили на борт китайского коммунистического самолета, который взял курс на Пекин. Посольство получило указание из Москвы любой ценой поместить Стрыгина в этот самолет — живым или, если не будет другого выхода, мертвым. Советы не могли себе позволить потерять человека, который столько знал о делах разведки. В аэропорту дюжий русский охранник разбил фотоаппараты у бирманских журналистов и грубо разогнал их. Толпа разгневанных бирманцев устроила демонстрацию перед советским посольством, забрасывая здание гнилыми помидорами. Снова имели место стычки с охраной.

Все эти события произвели тягостное впечатление на бирманцев и других азиатов. Я слышал, как посол заметил в разгар событий: еще один подобный инцидент, и от советского престижа в этой части света ничего не останется. Это, конечно, было преувеличением, но я понимал, что мое бегство после всего этого станет еще одним тяжелым ударом по позициям советского правительства и весомым вкладом в антикоммунистическую пропаганду. Единственное, чего я боялся, что в такой напряженной ситуации американцы не захотят принять меня в Бирме и даже сочтут провокатором.

Все должно быть подготовлено тщательнейшим образом; ошибка исключается, ошибка равносильна смерти. Я решил просить отпуск. Лететь в Москву предстояло через Рим и Вену, где было больше возможностей скрыться, если американцы откажутся принять меня в Рангуне. Никто в посольстве не удивился моей просьбе, потому что я и так сидел без отпуска гораздо дольше положенного срока. Посол охотно подписал мне заявление; он сказал, что меня наконец повысили в должности до атташе, и в Москве я смогу получить официальные документы о повышении. Но ехать я должен был сейчас, в июне, чтобы вернуться к августу, когда начнется подготовка к всеобщим выборам в Бирме.

Ехать сейчас! Это нарушало все мои планы — ведь мне требовалось сначала установить контакт с американцами в Рангуне и обеспечить их содействие, а потом уже что-то предпринимать. И тут новый удар: из МИД пришло указание, что впредь мы должны возвращаться домой через Дели и Ташкент, потому что «Аэрофлот» начал эксплуатировать на этой линии реактивные самолеты. Чтобы лететь через Европу, теперь требовалось специальное разрешение из Москвы. Меня охватила паника. Дели для советских перебежчиков куда менее надежное место, нежели Рим. Посол уже приказал консульскому отделу подготовить мне визу и билет для полета через Дели. У меня оставалось меньше недели, а я еще ничего не устроил. Мне позарез нужно было завести знакомых среди американцев, а у меня не было ни одного, и я не представлял, как это можно сделать; при наличии такого множества коммунистических шпионов в Рангуне это было опасным делом. Можно было бы изучить список сотрудников американского посольства с адресами в столе у Галашина, но я был уверен, что доступ к нему строго контролируется, и не мог рисковать.

День шел за днем, а я никак не мог решиться. По утрам я разбирал бумаги в столе и заканчивал незавершенные дела. Каждый вечер я по пять-шесть раз проезжал мимо американского посольства и домов, где жили его дипломаты, в надежде, что авось что-то случится, что я встречу кого-нибудь из них на улице. Меня охватывало отчаяние; в конце концов я решил рискнуть зайти прямо в посольство США.

Днем 23 июня 1959 года я сел в машину, сказав коллегам, что еду в город улаживать дела в связи с отъездом в Москву, и действительно зашел в бюро «Индиан эрлайнс» и в различные бирманские ведомства, где получил справку из полиции, справку о прививках и прочие нужные для поездки бумаги. Все время я думал об одном — больше нельзя откладывать ни на день! Необходимо немедленно связаться с американцами! И вдруг меня осенило. Бирманский таможенник удивленно посмотрел мне вслед, когда я выхватил у него свои документы и побежал к машине. Поток автомобилей на улицах казался плотным, как никогда. Похоже, они вообще не двигались!