Великие судьбы русской поэзии: Начало XX века

Снова выплыли годы из мрака
И шумят, как ромашковый луг.
Мне припомнилась нынче собака,
Что была моей юности друг.

Нынче юность моя отшумела,

Как подгнивший под окнами клён,
Но припомнил я девушку в белом,
Для которой был пёс почтальон.

Не у всякого есть свой близкий,

Но она мне как песня была,
Потому что мои записки
Из ошейника пса не брала.

Никогда она их не читала,

И мой почерк ей был незнаком,
Но о чём-то подолгу мечтала
У калины за жёлтым прудом.

Я страдал… Я хотел ответа…

Не дождался… уехал…
И вот Через годы… известным поэтом
Снова здесь, у родимых ворот.

Та собака давно околела,

Но в ту ж масть, что с отливом в синь,
С лаем ливисто ошалелым
Меня встрел молодой её сын.

Мать честная! И как же схожи!

Снова выплыла боль души.
С этой болью я будто моложе,
И хоть снова записки пиши.

Рад послушать я песню былую,

Но не лай ты! Не лай! Не лай!
Хочешь, пёс, я тебя поцелую
За пробуженный в сердце май?

Поцелую, прижмусь к тебе телом

И, как друга, введу тебя в дом…
Да, мне нравилась девушка в белом,
Но теперь я люблю в голубом.

Влюблялся Есенин ещё не однажды, и каждый раз ему казалось, что – впервые, настолько быстро улетучивались из памяти прежние романы, так и не ставшие судьбой.

«Женщины, – по свидетельству Городецкого, – не играли в его жизни большой роли». Появлялись. Исчезали. И всякая взрослая влюблённость Сергея Александровича, в отличие от юношеской, действительно первой, неизменно ассоциировалась для поэта уже не с белым, а с голубым – цветом сияющего полдня:

Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь – как запущенный сад,

Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,

Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, лёгкий стан,

Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки

И стихи бы писать забросил.
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошёл за тобой

Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Где бы Есенин ни жил, мысли его постоянно возвращались на родину. У человека, по существу, одинокого и бесприютного, было одно-единственное пристанище, куда поэта всегда тянуло, и которому он оставался верен всю жизнь – село Константиново, место его появления на свет.

Как раз в ту пору, когда он с Асейдорой Дункан колесил по планете, объедаясь и опиваясь на роскошных банкетах, в России свирепствовал голод, доходивший до людоедства. А в Константиново засушливое лето обернулось ещё одним несчастьем – при пожаре за каких-то два часа сгорело около 200 крестьянских дворов, и среди них дом его родителей. Когда по приезде Сергей Александрович навестил родное село, то обнаружил по соседству с пепелищем крошечный домишко, построенный ими на полученную страховку…