Великие тайны океанов. Атлантический океан. Тихий океан. Индийский океан

Как и в Кейптауне, в адрес Вито идет бессчетное количество писем: «Будьте нашим гостем. Оставайтесь у нас, пока не надоест». Получил ли он письмо от искусительницы-блондинки (или брюнетки)? Дюма ничего не сказал по этому поводу, быть может, он боялся самого себя. Спасибо, но никаких долгосрочных визитов и приглашений пожить в семье! Весь месяц мореплаватель отсыпался в своей неудобной крохотной каюте. Но не раз обедал в кают-компании английских и американских судов, заходивших в порт. Морские офицеры относились к нему с уважением, видя в нем опытного моряка и мужественного человека. За две бутылки виски, распитые вместе с ним, американские матросы полностью отремонтировали «Лег II».

30 января 1943 года заваленный подарками Вито Дюма снова выходит в море. Цинга прошла, он в превосходной физической форме, его сердце поет от радости. «Я проделал большую часть труднейшего пути, полного опасностей, борьбы, страхов и веры. Этап Веллингтон – Вальпараисо должен завершить кругосветное плавание».

Веллингтон – Вальпараисо – 5 тысяч морских миль (более 9 тысяч километров) без остановки. Ни одного островка на протяжении всего маршрута. Дюма прошел весь путь за 71 сутки всего с двумя происшествиями. В первый же день в бурю (она встретила его по выходе с рейда) Дюма заметил, что «Лег II» протекает. При отплытии он задел за цементный столб, а много ли надо паруснику? Дюма не злится и даже не удивляется. В конце концов, нормально, если судно, плывущее вокруг света по «ревущим сороковым», пропускает воду. Надо ее откачивать. Нет, вычерпывать. Дюма писал, что предпочитал вычерпывать воду, даже имея исправный трюмный насос. У каждого свое хобби.

Второе происшествие. 15 февраля Вито Дюма, расхаживая по палубе, проваливается в люк, словно прохожий, не заметивший открытой решетки под ногами. Непростительная рассеянность, а может, есть границы человеческой способности не терять бдительности, ведь напряженная жизнь продолжается уже целых семь месяцев. В результате падения начались постоянные боли в боку, и до конца путешествия – целый месяц – Вито не мог ни полностью выпрямиться, ни сделать глубокий вдох.

Кроме этих происшествий, ничего. Обычная череда бурь, способных ужаснуть любого, но не такого морского волка, как Вито, относительно спокойное море (которое нам показалось бы бурным). И несколько мирных солнечных дней, из-за которых Магеллан нарек океан Тихим. Когда море спокойно или нет бури, Дюма скучает от ничегонеделания (прочтите его дневник). И не потому, что ему хочется поскорее вернуться домой, а потому, что он не может помериться силами с морем. Его невероятная выносливость и приобретенный опыт не находят применения, если нет бури. И это не фанфаронство с его стороны, а уверенность, что он одолеет любые опасности, он пошел на это сознательно. Я уже говорил, что в отличие от многих мореплавателей-одиночек Вито Дюма не относится к разряду мизантропов, наоборот, он очень общителен и весь лучится радостью; повсюду у него друзья, и он куда более сердечен, чем большинство окружающих нас людей. И вдруг в его бортовом журнале неожиданная запись: «Я пришел к выводу, что ищу смерти». Сделана она в момент, когда Вито, понимая всю опасность своей затеи, огибает мыс Горн.

Интересный случай – уравновешенный, добрый, приятный (так считают все) человек сообщает, что ищет смерти. Быть может, в нем говорит испанская кровь (по отцу он француз, а по матери?), кровь матадоров, которые бросаются прямо на рога быков, перешагивая иногда границы разумного риска? Может, да, а может, нет. Я вспоминаю другого мореплавателя-одиночку, общительного, человечного, сердечного, который, как и Вито Дюма, искал и нашел смерть в море (Вито умер в собственной постели). Я говорю об Уильяме Уиллисе. У него не было испанских предков – в его жилах текла немецкая кровь. И что же? Неужели страсть к морю может превратиться в наркотик? Может быть, мужественный человек на пике своих возможностей подсознательно стремится раствориться в море, давшем жизнь всему? Психологи и психоаналитики, задумайтесь над этой проблемой, а мы вернемся на борт парусника Вито Дюма.

Утро 10 апреля. Дюма проснулся очень рано, его бьет нервная дрожь, он взволнован и сгорает от нетерпения. Если его расчеты правильны – а до сих пор он ни разу не ошибся, – он должен заметить маяк рядом со входом на рейд Вальпараисо. Ничего. Густой туман. Видимость – тридцать метров. Ни дуновения ветерка, паруса обвисли. «Лег II» застыл в мертвом мире. Иногда Дюма слышит рев сирены, стук машин, видит на серой воде следы невидимых судов. Это абсолютное одиночество застывшего в штиле парусника длится двое суток. Прочтите рассказы профессионалов парусного спорта об их переходах через океаны, и в девяти случаях из десяти они встречаются по прибытии в порт с одними и теми же трудностями, словно суша отказывается от них: «Ты слишком давно покинул меня». Иногда суша убивает блудного сына, как Эрика де Бишопа в Ракаханге…