Великие Цезари

Сулла недолюбливал семью Юлиев еще и потому, что его заклятый враг Марий, к тому времени покойный, был женат на тетке нашего героя. Цезарь вполне мог в то время угодить в проскрипционные списки по этим признакам неблагонадежности, однако его влиятельные родственники уговорили диктатора не преследовать единственного по мужской линии потомка древнего аристократического рода. При этом диктатор сказал:

«Ваша победа, получайте его! Но знайте: тот, о чьем спасении вы так стараетесь, когда-нибудь станет погибелью для дела оптиматов, которое мы с вами отстаиваем: в одном Цезаре таится много Мариев!»

Прозорливость просто поразительная. Сулла вполне бы смог стяжать себе славу и прорицателя. Впрочем, всякий серьезный политик должен обладать даром предвидения.

Таким образом Цезарь оказался вроде бы и вне опасности, но все же решил уехать из Рима, дабы не мозолить глаза всесильному диктатору и не вызывать у него невольного раздражения. Он направился на военную службу в провинцию Азия, где пропретором в то время был Квинт Минуций Терм, занятый на острове Лесбос осадой города Митилены, сохранившего верность царю Митридату. Для этих целей ему понадобился флот. И он решил послать за кораблями к вифинскому царю Никомеду новичка Цезаря. Пусть столичный щеголь проветрится.

Молодой офицер долго не возвращался, а когда привел суда, вновь отпросился в Вифинию под предлогом, что ему надо получить с кого-то долг. Что привлекало его в Вифинии? Оказывается, сам царь Никомед, неравнодушный к юношам. Слух о его связи с вифинским царем разнесли римские купцы, видевшие якобы Цезаря в неприличных одеждах на изысканном ложе среди других наложников восточного царька. Этот эпизод из жизни нашего героя очень сильно испортил ему в дальнейшем репутацию: его называли царевой подстилкой, вифинской царицей и тому подобными прозвищами, а уже в бытность его прославленным полководцем солдаты распевали похабную песенку о том, что покоритель галлов сам был в свое время покорен царем Никомедом. Цитировали и неприличные стишки поэта Лициния Кальва о том, «чем у вифинцев владел Цезарев задний дружок». Цицерон также повторяет эти сплетни в своих письмах.

Цезарь, конечно же, отрицал любовную связь с Никомедом, однако, как известно, бороться с наветами, сплетнями и слухами – сизифов труд.

Было ли это на самом деле, трудно сказать, потому что в дальнейшей биографии Цезаря подобных эпизодов нет, зато известны его многочисленные связи с женщинами, и мы к ним в свое время обратимся.

Возвращаясь из Вифинии (по другим сведениям, с острова Родос), молодой Цезарь попал в плен к пиратам. «Когда пираты, – читаем у Плутарха, – потребовали у него выкупа в двадцать талантов, Цезарь рассмеялся, заявив, что они не знают, кого захватили в плен, и сам предложил дать им пятьдесят талантов. Затем, разослав своих людей в различные города за деньгами, он остался среди этих свирепых киликийцев с одним только другом и двумя слугами». В ожидании денег для выкупа Цезарь вел себя на пиратском корабле не как пленник, а как господин, требуя от «этих свирепых киликийцев», чтобы они соблюдали тишину, когда он спит или сочиняет. Он провел в плену тридцать восемь дней, развлекаясь тем, что читал пиратам написанные тут же поэмы, и если они не аплодировали и не восторгались, пленник поносил их последними словами и постоянно обещал их всех казнить, как только окажется на свободе. Морские разбойники прощали ему его высокомерие, расценивая угрозы как шутки.

Но Цезарь, однако, не шутил. Когда пришел выкуп и он оказался на свободе, тотчас же снарядил суда для погони, захватил своих обидчиков, отобрал у них всю добычу, а их самих приказал распять на крестах по римскому обычаю. При этом приказал их сначала заколоть, а уж потом распять, дабы не подвергать их длительным мучениям.

В этом проявилось так восхваляемое древними авторами Цезарево милосердие (сlementia). Он затем частенько проявлял снисхождение к поверженным противникам в бесчисленных войнах, особенно гражданских, при этом, демонстрируя свой гуманизм, делал это еще и из соображений демографических и патриотических – Риму нужны были живые рабы, а не мертвые враги, а ему самому нужны были боеспособные солдаты, а не покойники. Вообще понятие «гуманизм» в древности несло в себе совершенно другие смыслы, нежели теперь. Но мы еще будем к этому возвращаться не один раз, поводов будет сколько угодно.

А свое первое боевое крещение Цезарь принял во время штурма Митилен на Лесбосе, куда он привел корабли из Вифинии. В бою молодой офицер проявил храбрость, за что и был награжден венком из дубовых листьев (сivica). Такое поощрение полагалось за спасение римского гражданина.

Тем временем Сулла скончался от какой-то странной болезни, имевшей в древности название вшивой. Плутарх описывает ее так: