Великие Цезари

Так что героические персонажи, носители исконно римских добродетели, строгости и простоты, к возрождению которых стремился Август, на римской сцене не прижились. К слову сказать, тут есть определенное противоречие. Если в добрые старые республиканские времена римляне смотрели представления, стоя у простеньких разборных подмостков, то в описываемую эпоху в Риме, помимо небольших театров, существовали три огромных: Помпея, выстроенного в пятьдесят пятом году и вмещавшего до семнадцати тысяч зрителей, Бальба, до восьми тысяч, и Марцелла, строительство которого было начато еще Цезарем и где могли разместиться до четырнадцати тысяч человек. В этих огромных и роскошных помещениях, равных по размеру современным стадионам, падкие до зрелищ столичные жители смотрели далеко не высоконравственные спектакли. О том, как Август пытался снять это противоречие с помощью законодательства и публичных увещеваний, мы поведаем ниже.

У императора были и свои сторонники среди радетелей римской патриархальности, и они не одобряли разгула страстей не только в театре, но и на стадионах, цирках, тавернах, лупанарах и прочих сомнительных местах, где можно было проводить день за днем в безделье и удовольствиях. Но общественная жизнь Древнего Рима трудно представима без постоянных развлечений, это было нормой для большинства жителей столицы, и никакие призывы императора о стремлении к благочестию не могли изменить их традиционного образа жизни.

Пропагандистским целям превосходно служили и монеты, на которых изображался не только Август, но и члены его семьи. Любопытно обилие тем, которые отображают различные области государственной деятельности правителя. Посвященные воинским успехам монеты имели свой исторический адрес. На выпущенной по поводу победы при Акции изображена богиня Победы на корабельном носу и император на триумфальной колеснице, испанские победы отображены монетами с изображением трофеев. Причем они сопровождались и соответствующими надписями: «Отвоеванная назад Азия», «Покоренная Армения» (с изображением коленопреклоненного человека с тиарой), «Побежденный Египет» и т. д. Свое миротворчество Август, как известно, ставил выше воинских побед, и мы видим его на денариях идущим по пашне за волами в одежде жреца, а также восседающим в курульном кресле, а полководцы протягивают ему символизирующие мир оливковые ветви. Ну и, конечно, есть монеты с изображением богини Мира и Августа, где он чествуется как защитник свободы римского народа.

Изобразительное искусство можно также поставить в этот же ряд, потому что скульптурные изображения императора с соответствующими надписями и аллегориями устанавливались в городах и весях не только Италии, но и всех провинций. Они и теперь поражают своей величественностью и размерами. Достаточно вспомнить статую Августа в образе Юпитера из Эрмитажа. Жезл и шар в его руках это символы не только земной власти, но также силы высшего в античности божества, его величия и бессмертия. Весьма любопытна его статуя в доспехах полководца, которая стояла у входа на виллу Ливии. На панцире изображена целая аллегорическая история: уход ночи в образе Луны, вслед которой мчится на колеснице Солнце, представляя наступление новой эпохи мира и процветания, возвращение парфянами римских знамен, богиня Земли с рогом изобилия, а рядом – Диана и Аполлон. Для человека того времени с его мифологизированным сознанием такие изваяния служили иконой, которой истово поклонялись и верили во всемогущество Цезаря, который установил мир, привел в покорность все известные племена и народы, даровал благосостояние, сытость и покой. Помимо скульптур, подобным же целям служили геммы, кубки и другие произведения декоративно-прикладного искусства, на которых Август представал то в образе Юпитера, то рядом с Венерой или Марсом и так далее. Эти изделия, само собой, изготавливались не в одном экземпляре, и практически в каждом римском доме такие кубки красовались на столах во время традиционных пиров и трапез.

Глава VIII. Семейные трагедии

Практически на всех скульптурных портретах Августа мы замечаем ноту задумчивой скорби. Не только тяготы войн, борьба за власть и постоянные государственные дела и заботы наложили этот отпечаток. Он хорошо разбирался в людях, с юности познал цену дружбы и предательства, верности и вероломства, понимая, что для достижения политических целей все средства хороши, и охотно ими пользовался, поэтому вряд ли сильно осуждал за это своих врагов и соперников или серьезно размышлял о вечно порочной природе человека. Он был прагматиком, ставил перед собой реальные цели и достигал их. Причины его душевного разлада были другими.