Великие завоеватели

Как потом оказалось, вся соль этого послания заключалась именно в его последней фразе. Вскоре суть ее прояснилась. Очередной гонец от Аттилы прибыл к Валентиниану с уверениями в дружбе и просьбой помочь гуннскому царю наказать за вероломство короля вестготов Теодориха, правящего в Аквитании. Дело заключалось в том, что тот обещал гуннам выдать дезертиров и не сдержал слова, не заключил он и договор о дружбе. А кроме того, Аттила располагает доказательствами его происков, имеющих целью отвратить других готов от союза с гуннами, в частности Теодорих якобы пытался даже поссорить его с гепидами. Да и вообще можно ли ему верить, если Аттиле известно, что король вестготов готовит новые набеги, ищет поддержки у варваров за границами Римской империи и в ней самой, плетет заговоры против власти и самой жизни императора? Поэтому в доказательство дружеских отношений между Римом и Гуннией Аттила собирается образумить Теодориха и наказать его за непокорность, для чего просит римского императора разрешить ему перейти Рейн и вторгнуться в Галлию с целью карательной экспедиции, которая позволит ему самому захватить дезертиров, не выданных королем вестготов.

Эти уверения в дружбе и преданности, сдобренные лестью, усыпили бдительность Валентиниана. Он не только поверил речам Аттилы, но и был польщен его просьбой. Между тем в них не было ни единого слова правды: Теодорих не нарушал никаких договоренностей, а отношения между вестготами и остготами подрывались не им, а стараниями самого Аттилы. В отличие от императора, Аэций очень хорошо понимал действительные намерения предводителя гуннов и объяснил наивному и самовлюбленному Валентиниану, что просьба о введении гуннских войск в Галлию не что иное, как начало вражеского вторжения на территорию империи, причем с согласия самого Рима! Но окончательно тот убедился в коварстве Аттилы лишь после прибытия посла от Теодориха, который привез копию письма короля гуннов к королю вестготов, в котором гунн объяснял Теодориху, что у него личные счеты с Римом, а потому он намерен захватить Галлию. А для этого ему пришлось сообщить Валентиниану, что экспедиция направлена против вестготов. Но он, Атилла, питает дружеские чувства к Теодориху и не причинит ему зла. Он только просит Теодориха не поднимать тревоги, а в нужный момент прийти ему на помощь. А после победы над Римом император гуннов и король вестготов разделят Галлию!

Таким образом, надуманный повод «наказания Теодориха за непокорность» хитрый Аттила мастерски превратил в средство разобщения и ослабления сразу двух противников — и римского императора, и короля вестготов. Осознав это, Валентиниан и Аэций незамедлительно написали Теодориху ответное письмо, текст которого был приведен Иорданом Готским: «Наихрабрейший из варваров проявит всю свою проницательность, соединив с нами усилия в борьбе со вселенским тираном, с тем, кто хочет поработить весь мир, с тем, для кого пригоден любой предлог, чтобы развязать войну, с тем, кто считает законной любую свою прихоть. Его загребущие руки тянутся далеко, а честолюбие ненасытно (ambitum suum brachio metitur, superbiam licentia satiat). He следуя ни законам, ни морали, он враждебен всем на земле (…). У тебя сильное войско, подумай о собственных страданиях, пожмем друг другу руки; придите на подмогу сообществу, членом которого являетесь». По словам Бувье-Ажана, получив это послание, Теодорих гневно воскликнул: «Вы, римляне, добились, чего хотели! Вы сделали Аттилу врагом и для нас!» Тем не менее, он согласился поддержать Рим в случае, «если Аттила доберется до самой Аквитании с враждебными намерениями, в чем он нисколько не сомневается».

Посылая предводителю гуннов официальный ответ на его просьбу, Валентиниан был весьма осторожен и предельно любезен. В пересказе французского историка, его содержание сводилось к следующему: «Он (Валентиниан) благодарит императора гуннов за его послание и хорошо понимает его доводы. Вместе с тем, поскольку не было замечено каких-либо злоупотреблений римским гостеприимством со стороны вестготов, и он, со своей стороны, не может рассматривать вопрос даже о малейшей карательной акции. Если возникнет необходимость в усмирении вестготов, он сделает это без помощи извне. В правовом отношении нападение на тех, кто пользуется гостеприимством Рима, означает нападение на саму Римскую империю. И, наконец, сколь бы дисциплинированны ни были войска гуннов, они не смогут дойти до Аквитании, не подвергнув основательному разорению римской Галлии. Он убежден, что император гуннов, в свою очередь, внемлет доводам римлян и воздержится от похода, доверив Риму следить за лояльностью вестготов».