Великие женщины Киевской Руси. Книги 1-5

Григорий снова замолчал, и его молчание длилось долго.

Владимир открыл глаза и спросил:

- Где узреть сию грамоту?

- Узришь, коль придешь в святую Александрию, коя под христианской верой. Там список есть.

- Но что же дальше? Как Русь жила?

- Словено-русские князья, обрадованные такой грамотой, повесили оную в своём языческом капище с правой стороны от идола Белеса, установив великий праздник в день её писания. Она и покоилась бы там, но в кои лета восстали от рода словен два брата-князя, Мамох и Лалох, нарушили грамоту и ушли в греческие земли воевать - под самый царствующий град. Там, близ моря, положил свою голову князь Лалох, а его брат вернулся в Словенск с великим богатством. Всевышний, однако, наказал Мамоха, послал на его землю ужасный мор, опустошил Словенск и Русу. Многие бежали из отечества в мордву и черемисы, где в ту пору правили братья Диюлель и Дидилад. Другие ушли на Белые воды, где Белоозеро, и назвались весью. Да были и такие, кто отправился к Русскому морю, на свою древнюю землю. А в Словенске и Русе поселились дикие звери.

Но словене не дали сгинуть северной земле. Дети тех, кто ушел на Белоозеро, к черемисам и к Русскому морю, вернулись в Словенск и Русу. С ними пришли скифы и болгары. Да беда следом вновь прибыла: явились белые угры и разорили Словению дотла.

Григорий огладил бороду, расправил плечи, заговорил звонким голосом:

- Но народ словенский неистребим. Он собрался с силами и прогнал белых угров, а с ними многих скифов и болгар. А когда града Словенска не осталось, то словене и русы заложили новый град вниз по Волхову, дали ему имя Новеград и выбрали старейшину Гостомысла князем. Ты должен знать, это прадед твоей бабушки Ольги. Земля русская, свергнув с себя ризы сетования, облеклась в порфиру[36] и виссон[37], уже не вдовствуя, но почивая много лет с мудрым Гостомыслом. Сын же его, именем Словен, воздвиг новый град Словенск в земле чудской, да мало правил им, ушел к Белому морю, там и голову сложил. Послал тогда мудрый Гостомысл в Словенск своего младшего внука Избора, отца Ольги. А как в силу вошел и честь заслужил молодой князь, так благодарные горожане назвали сей град в честь князя Изборском. Теперь смекай, есть ли в твоих предках варяжский разбойный дух или ты словен и рус? И как же тебе жить по старому, по языческому обычаю? Думай, ищи новые опоры. Всё ближнее ты помнишь, знаешь, - закончил свою повесть отец Григорий.

Близился рассвет, и князь Владимир впервые за многие дни уснул так, как спят дети, - положив ладонь под правую щеку. А Григорий остался стеречь его он, хотя и сам на заре подремал.

Святой старец Григорий прожил в княжеском дворце несколько дней, многие часы провел в беседах с Владимиром и каждый раз сводил разговор к христианской и языческой верам, пытаясь доказать Владимиру заблуждение славян, верующих в идолов. Говорил он убежденно, и только железное сердце не поддалось бы его убеждениям.

- Нет в идолах божественного духа. Зачем эти истуканы, что стоят во множестве по капищам и требуют человеческих жертв? Вспомни, какую тьму невинных молодых жизней бросили языческие жрецы на каменные жертвенники Перуна. Помню, я видел Перуна на железных ногах, а в руках он держал камень, унизанный рубинами для устрашения людского. Перед идолищем день и ночь пылал костер, и, ежели те, кто стерег огонь, упускали его, нерадивых тут же убивали жрецы, и тела их сжигали. Перун никогда не отвергал жертв, он принимал даже детей, и у многих жен отнимали девочек и предавали огню. Перуну неведомо милосердие, любовь, потому в россиянах он порождает лишь жестокость, злобу, ненависть ко всему чистому и святому.

- Зачем так говоришь? - рассердился однажды князь. - Мы ходили на Камскую Болгарию и были милосердны к побежденным врагам.

- Но твои предки ходили в Византию и там грабили, убивали, бесчестили жен, угоняли в рабство детей. На островах Плати, Патра и Торевинфе россияне обобрали все монастыри, сожгли тысячи икон, убили всех монахов, которые не сумели скрыться. Помню, когда я жил в Константинополе, пришел туда твой дед, князь Игорь, на десяти тысячах судов. Пристав к берегу, он опустошил все босфорские окрестности, ограбил селения, храмы, монастыри, поместья. Воины Игоря забавлялись муками пленных: привязав их к дереву, пронизывали стрелами. Многих же брали в плен, продавали в рабство, уводили в челядь…

- Мой дед был великим воином.

- Но греки наказали его священным огнём, который дал им в руки Всевышний. «Якоже молния иже на небеси, греци имут у себе; пушающе, жгут нас, и сего рази не одолохом им», - сказал твой дед. Тогда россияне, приведенные греческим огнём в ужас, бежали с Босфора. Многие из них сгорели, многие утонули от тяжести лат и шлемов. И ваши боги никого не спасли.