Великие женщины великих мужчин

Ольга Хохлова, великолепная балерина, не обделенная интеллектом, породистая славянка, была первой, кому художник отдал предпочтение. Начало романа было многообещающим: Ольга, в социальном смысле, была не менее значима, чем художник; она сама выступила принцессой, которую следует завоевывать. Ольга не просто стала женой живописца, но оказалась первой и, наверное, последней в его нескончаемом списке жертв, кому удалось на время обуздать его разрушительную и исключительно развратную натуру. Тридцатишестилетний Пикассо поначалу явно имел серьезные виды на семью: он во многом потакал Ольге и даже обвенчался с нею в православной церкви. Не станем, однако, концентрировать внимание на личности противоречивого мастера, перенесем взор на избранницу, которой, как она полагала, выпало великое счастье. Возможно, так оно и случись, если бы у нее хватило мудрости распорядиться этим счастьем. Ведь он на первых порах боготворил ее, ревнуя ко всем подряд, безоговорочно принимая ее порой коробившие его представления о манерах и образе жизни. Пикассо был в восхищении от того, что именно он стал первым мужчиной Ольги, которой к моменту замужества было уже 26 лет. Потрясло его и то, что в период ухаживания казавшаяся неприступной балерина из русской труппы (на самом деле Ольга была украинкой) отсылала назад его подарки. Ей удалось снабдить свой собственный образ некоей философской мистикой, неким надуманным антуражем, который, тем не менее, подействовал на впечатлительного, увлекающегося символами и мифами художника.

Казалось бы, устремления Ольги имели верную направленность — сузить и замкнуть в своих руках круг общения мужа, устранить потенциальные раздражители в виде доступных фривольно мыслящих женщин. Нельзя не отметить и того, что Ольга выучила испанский только для того, чтобы разговаривать с Пикассо на его родном языке. Но при этом молодая жена обнаружила довольно жесткий и, как утверждают некоторые биографы, даже деспотичный характер. Интересно, что она не позволила художнику изображать ее в кубических формах. Среди прочего в этом поступке содержится важная информация: Ольга не воспринимала создаваемую ее мужем живопись. Это, конечно, жирный минус их возможному счастью. Но очень продолжительное время ей удавалось навязывать избраннику с его столь размашистыми творческими порывами и не поддающимися структурированию убеждениями совершенно не свойственный ему стиль. Она вынудила его одеваться и вести себя подобно светскому льву, а разговаривать — подобно записному снобу. И что же?

Ее беды начались тогда, когда наброшенная на мужчину узда ослабла самым естественным и предсказуемым образом — вследствие ее беременности. Вынашивание и рождение ребенка всегда делает женщину уязвимой. Особенно тогда, когда потеряно взаимопонимание, трещит по швам доверие, а горделивое величие артистки уже стало ее индивидуальной историей. Каковы были действия Ольги? К сожалению, самые заурядные и отнюдь не вызывающие уважения к ней. Она стала невыносимо склочной, она жаловалась всем знакомым на мужа, называя его воплощением зла. Но и он словно добивал жену, говоря при ней без стеснения своим друзьям, что если он хочет полюбить новую женщину, то «должен сжечь ту, что была последней». Уйти от него у Ольги не было сил. Г оворят, она начала медленно сходить с ума, заговариваться, у нее все валилось из рук. Конечно, она желала мужу зла, обида обволакивала ее невидимой болезненной пеленой. Она не уставала устраивать мужу публичные сцены, закатывать скандалы даже после развода. Был случай, когда Пикассо даже ударил бывшую жену по лицу, чтобы заставить ее замолчать. Но наверняка самым мрачным было устойчивое чувство мастера, что женщина поглощает его творческую энергию.

Заслуживает внимания одно из признаний художника: он всегда чувствовал себя неполноценным рядом с женой. Вместо поощрения и побуждения к великим целям она начала подавлять его, что, естественно, создавало дискомфорт, душевную тревожность. Она не желала вникнуть в суть его творчества, понять его побуждения, и уж конечно, ей не приходило в голову ободрять мужа, искренне считая его выдающимся живописцем. Она не верила и в саму себя, и это отсутствие веры и достоинства не позволило ей простить измены мужа, отпустить его из своей жизни.