Хотя, как ни странно это выглядит, но именно первые полтора десятилетия оказались лучшими в их совместной жизни — фантастической сказкой. Но не возникла ли эта сказка на основе безотчетной, неосознанной тревоги Веры о том, что мужа необходимо завоевывать каждый день? А вот венчание отчего-то вызвало странный прилив губительного безволия. Может, женщина решила, что официальное замужество станет финишем проекта и создаст вечную крепость для пары? Отнюдь! Закон любви — один для всех, и он утверждает, что и в последний день отношений необходимо так же стараться, как и в первый. А наша славная Вера расплылась, обмякла, обрюзгла, растеряла признаки породы. От былой милашки не осталось и следа. Как женщина, она стала решительно не интересна партнеру, который был на одиннадцать лет ее старше. Вот и появились у мужчины, привыкшего поступать, как ему хочется, разные романчики и романы на стороне. Пока не выросли до вопиющего, поистине потрясающего кощунством шага.
Вероломный и обезумевший от страсти Бунин притащил домой и поселил некую писательницу Галину Кузнецову, которую произвел в свои секретарши-помощницы, а на самом деле попросту сделал любовницей. Чтобы понять, насколько ущербной было восприятие самой себя подавленной и вопиюще нетребовательной Веры Муромцевой-Буниной, стоит лишь представить на миг, чтобы Владимир Набоков привел в дом к своей Вере такую «помощницу». Сложно представить? Именно!!! А вот наша несклочная благообразная Вера Муромцева смирилась, потупившись. Хотя и целый год тихонько жаловалась всем и всюду на свою безвыходную ситуацию. Но кому интересно пропитанное горечью вытье — разве что таким же обижаемым женщинам… И позволяющим себя обижать. Потому-то Бунин и не жаловал жену: ну как может мужчина любить женщину, если она сама себя окончательно разлюбила, поставила на себе крест?! «Любить Веру? Как это? Это все равно, что любить свою руку или ногу», — сказал как-то писатель после многих лет брака. И это откровение свидетельствует: муж уже не признавал в жене цельной личности, самобытной и достойной восхищения. Она стала всего лишь привычкой. Подобно надежной помощнице-служанке, которой все можно поручить и от которой не будет слышно ропота или претензий.
Писателю — глубоко за пятьдесят, женщина — на четверть века моложе. Ограничителей нет никаких. Бурный роман длится до. пресыщения самой женщины, которая сначала беззастенчиво вступила в греховную связь с еще одним приживалой в доме Бунина, а затем и с приведенной в этот же дом другой женщиной. Полный хаос, разврат и моральный нигилизм превратили бунинскую обитель в рассадник беспредела и скорби, круговорот выпущенной наружу обезличенной сексуальности.
Как Вера спасалась от отчаяния? Полтора десятилетия она жила оскорбленной, униженной, обрастая плесенью обмана и лицемерия. Сначала впала в депрессию, затем попросту вытеснила ситуацию из головы, пустила ее на самотек. Возможно, к тому времени это уже было ее спасением. «Я. вдруг поняла, что не имею права мешать Яну любить, кого он хочет. Только бы от этой любви было ему сладостно на душе. Человеческое счастье в том, чтобы ничего не желать для себя.» — читаем такие многозначительные и самоуничижительные строки. Не исключено, что Веру преследовал и комплекс вины, связанный с бездетностью. Ведь единственный сын Бунина — от Анны Цакни — умер в детстве от скарлатины. Но как бы там ни было, а к жертвенности это не имеет никакого отношения. То, что сделала с собой Вера Муромцева в психическом смысле, можно назвать актом медленного самосожжения.
Мемуарист Василий Яновский так написал о Вере Буниной: «Это была русская („святая“) женщина, созданная для того, чтобы безоговорочно, жертвенно следовать за своим героем — в Сибирь, на рудники или в Монте-Карло и Стокгольм, все равно!» Все это, вероятно, так, но с оговоркой: это еще и женщина, отказавшаяся от себя, от своего счастья, презревшая собственный потенциал прожить гармонично и достойно, в соответствии с предназначением истинной Музы.