Великий Бисмарк. Железом и кровью

Культуркампф продолжался с нарастающим ожесточением. В 1874 году в Пруссии был введен обязательный светский брак. Венчаться можно было только после регистрации в местных органах власти, в противном случае брак не признавался законным. Кроме того, обязательной регистрации в светских инстанциях подлежали все рождения и смерти. Год спустя эти положения были распространены на всю территорию империи.

В 1875 году был принят еще ряд законов, направленных против католической церкви. Так называемый «закон о корзине с хлебом» лишил государственной финансовой поддержки те церковные учреждения, которые не были готовы заявить о своей безусловной покорности законам. Учитывая, что в феврале 1875 года папа римский объявил прусские «майские законы» недействительными, это означало весьма серьезный удар по германской католической церкви в целом. «От этой меры, – заявил Бисмарк в рейхстаге, – я не жду никакого успеха, но мы просто выполняем свой долг, защищая независимость нашего государства и нации от чуждого влияния» [480]. В том же году в Германии были запрещены все монашеские ордена, за исключением тех, которые занимались только заботой о больных. Эта мера затронула почти 10 тысяч монахов.

Государственные структуры вели борьбу с энергией и настойчивостью, не останавливаясь перед весьма жесткими мерами. Католические священники проявляли не меньшее упорство. За четыре года в тюрьму отправилось почти 2 тысячи духовных лиц, в том числе два епископа. Многие тысячи приходов оставались вакантными. Разумеется, такая политика возмущала многих прихожан, для которых посаженный в тюрьму священник становился мучеником за правое дело.

Однако в политике Бисмарка уже происходили определенные изменения. Одним из признаков этого стала риторика имперского канцлера в его борьбе с партией Центра; Бисмарк все чаще апеллировал не к светским ценностям, а к протестантизму. Папу он называл «врагом евангелической церкви и вследствие этого врагом существующего прусского государства» [481]. Канцлер часто вспоминал о жестокостях, которые творила католическая церковь, об ужасах контрреформации – особенно если выступление происходило не в рейхстаге, а в прусской палате депутатов, где не присутствовали представители южногерманских земель.

Очевидно, это было во многом рассчитано на консерваторов, возобновления контактов с которыми Бисмарк начал искать. На первых порах он, однако, не встретил с их стороны положительной реакции. Скорее наоборот. В июне 1875 года «Крестовая газета» опубликовала статью, в которой обвинила канцлера в личном обогащении за счет сотрудничества с либералами. Оскорбленный глава правительства выступил в рейхстаге с призывом бойкотировать газету, в ответ на что большая группа влиятельных консерваторов опубликовала декларацию, в которой полностью поддержала позицию своего печатного органа. Это затронуло Бисмарка особенно болезненно, поскольку среди подписавших документ было немало его прежних личных друзей. В качестве примера можно назвать Райнхольда фон Тадден, брата Марии. Даже нежные чувства к усопшей, которые Бисмарк сохранил до глубокой старости, не удержали его от того, чтобы отправить старинному приятелю письмо, составленное в настолько жестких выражениях, что любые личные контакты между ними становились невозможны. Судя по всему, канцлер был в очередной раз глубоко задет «предательством» своих прежних сподвижников, многие из которых, в свою очередь, считали его самого предателем консервативных ценностей и идеалов.