Великий Бисмарк. Железом и кровью

Весной 1882 года в рейхстаг был внесен обновленный законопроект о страховании от несчастного случая, дополненный законопроектом о страховании по болезни. Количество застрахованных существенно расширялось, как и круг страховых случаев. Однако обсуждение законопроектов затянулось на длительное время – во многом из-за того, что страдавший от своих недугов канцлер не мог энергично вмешиваться в процесс. Лишь в июне 1883 года закон о страховании по болезни был наконец принят. В соответствии с ним финансирование возлагалось на специально создаваемые больничные кассы, которые должны были получать две трети средств от взносов работников и треть – от предпринимателей. Этот закон стал первой ласточкой в системе социального страхования, которая вскоре выведет Германскую империю на первое место в этой области в Европе.

Законопроект о страховании от несчастного случая продолжал обсуждаться в рейхстаге в 1884 году. К этому моменту пошедший на поправку канцлер уже был способен самым активным образом принять участие в парламентских дебатах. В своих выступлениях Бисмарк начал активно употреблять понятие «государственный социализм», позаимствовав его у политических противников. Одновременно он предупредил депутатов о возможных последствиях их безответственности; Германская империя, заявил канцлер, не может существовать без работоспособного парламента. «Если мы не получим поддержки парламента, в которой нуждаемся, если она вообще окажется недостижимой, поскольку ни одна сторона не сможет опереться на большинство – тогда Германская империя сталкивается с опасностью, что благодаря речам, прессе и взаимному недоверию она вновь распадется или, по крайней мере, станет настолько слабой, что не потребуется большого кризиса, чтобы нанести этому строению (…) серьезный ущерб» [595]. 27 июня 1884 года законопроект был принят.

Красноречие «железного канцлера» объяснялось еще одним обстоятельством. Три года прошло, и на повестке дня стояли очередные парламентские выборы. Выступления в защиту рабочих должны были сыграть свою роль в предвыборной борьбе. Однако в общем и целом у Бисмарка не имелось особых поводов для оптимизма. «Этот народ не может скакать. Я очень мрачно смотрю на будущее Германии», – заявлял он в конце 1883 года [596]. На значительное изменение баланса сил в рейхстаге свою пользу у него не было оснований рассчитывать. Поэтому в первой половине 1880-х годов канцлер все чаще начал задумываться о том, чтобы создать параллельный парламенту орган, который будет иметь корпоративную структуру и выступать в роли конкурента рейхстага.

Первая попытка была предпринята еще в 1880 году, когда канцлер предложил создать в Пруссии Народный экономический совет из представителей промышленности, сельского хозяйства, ремесла и лиц наемного труда. Он должен был получить широкие полномочия в сфере экономического законодательства и стать чем-то вроде «параллельного рейхстага». Созданный Народный экономический совет планировалось затем плавно превратить в общеимперский. Однако депутаты парламента подавляющим большинством отвергли этот проект. Впрочем, сама идея не утратила от этого свою привлекательность для Бисмарка. В 1884 году он высказывал намерение на основе структур социального страхования «прийти к корпоративным организациям, которые постепенно объединят все производительное население и создадут основу для будущего народного представительства, которое вместо или вместе с рейхстагом станет существенным фактором законодательной деятельности, в крайнем случае с помощью государственного переворота» [597]. Верный своей привычке держать в запасе набор альтернатив, Бисмарк готовился к ситуации, в которой сотрудничество с рейхстагом станет совершенно невозможным. Но до этого дело в реальности не дошло.

Осенние выборы 1884 года действительно слабо изменили расстановку сил. Определенные потери понесли левые либералы, за счет которых усилились консерваторы (на 22 мандата) и социал-демократы (на 12 мандатов). В целом у обеих консервативных партий в новом рейхстаге насчитывалось 106 мест, у национал-либералов – 51, у левых либералов – 74, у партии Центра – 99 и у социал-демократов – 24. Усиление социал-демократии обычно рассматривается как провал политики борьбы с ней, и это в значительной степени верно; даже в условиях действия «исключительного закона» германские левые смогли более чем в полтора раза увеличить число своих избирателей и в два раза – количество мандатов. С другой стороны, никто не знает, как выглядела бы динамика влияния социал-демократии в других условиях; вполне возможно, что рост был бы еще более стремительным, если бы у партии была возможность вести легальную постоянную пропаганду своих идей.