Великий Блокпост. Антология донбасской поэзии 2014–2022 гг.

Прибыль растёт, растут объёмы продаж.
Даже зарплата – медленно, но растёт.
С прошлой получки приобретён трельяж,
с этой получки можно купить комод.
Случка «американ дрим» с русским «давай».
«Этой страны» бездонные закрома…
Яблоко капитализма, советский рай.
Если не пить, то можно сойти с ума.
Я и не пью. Я и почти сошёл,
глядя на эти нравы и времена,
кроха не знает, что плохо, что хорошо,
если что и спасёт – так только война.
Только война расставит всё на места,
только война и только враг у ворот.
Только странная надпись на пол-листа:
«Офис закрыт. Офис ушёл на фронт».

2007 год

Новое кино

Прогуляться выйти субботним днём,
завернуть в кафе невзначай.
И давайте папе пива плеснём,
маме с дочкой заварим чай…
Но в кафе какой-то холодный свет,
пиво – тёплое, чай – с тоской,
потому решит семейный совет
двинуть дружно в сад городской.

Там в саду стоит голубая ель,

там когда-то белка жила,
там в саду лошадка и карусель,
и пинг-понговских два стола…
Продают какую-то ерунду,
постоять – устроит цена…
Духовой оркестр в городском саду
так хорош, словно завтра война…

2012 год

«Тяжела атлетика Мономаха…»

Тяжела атлетика Мономаха,
асинхронно плаванье, квёл футбол.
Проигравшего ожидает плаха,
победителю достаётся кол.
Выпьем за победу, да где же кружка,
и, по ходу, нечего наливать…
Коротка дистанция, как кольчужка,
а мы ещё не начали запрягать…

2013 год

Александр Савенков

Шахматное

Дрались, как люди, таков был приказ:
страстно и деловито.
Кровью текли по усталым рукам,
и запекались в свиток,
и на тела, что вкусили азарт,
кони роняли пену,
и к милосердью взывали глаза
зря – мы не брали пленных.
Имя своё, как солдатский жетон,
под униформой пряча,
сгустками прозвищ бросались сквозь стон
смеха и хохот плача:
нами играли живые цари,
ими – тоска да слухи;
над горизонтами брызги зари,
не разгораясь, тухли.
Не было времени в ярости дня
сесть и осмыслить бойню,
времени не было просто поднять
голову – небо вспомнить…
Помню, как враг мой, топтавший врага,
кадровой пал фигурой,
и королева валялась в ногах
пешки с улыбкой дуры,
помню удар и как чья-то рука
в счёте согнула палец,
как над часами два ржавых флажка
одновременно пали:
свет преломился, мелькнул в голове
огненною инфантой,
время толчками струилось из вен
патовым вариантом.
Бросили память на бархат костьми,
крышку закрыли с клацем —
ждать, что когда-то вновь станем людьми
да с темнотой шептаться…

2005 год

Лиловые сумерки