Великий Черчилль

Считая с запада на восток – от Касабланки до Алжира 1012 километров. От Алжира до Туниса – 1 180 километров. От Туниса до Эль-Аламейна, где стояла в это время танковая армия «Африка» под командованием фельдмаршала Эрвина Роммеля – 3628 километров. Расстояния между очагами военных действий в Северной Африке были велики, но бои 8—11 ноября, проигранные французской колониальной армией на другом конце континента, за 5 810 километров от Эль-Аламейна, ставили Роммеля в чрезвычайно трудное, почти безвыходное положение.

Фельдмаршал был знаменит.

Имя его гремело в мире, и этому факту способствовало множество причин. Германское министерство пропаганды делало все возможное, чтобы воспеть подвиги героя Рейха.

Он был правильным героем – храбрым солдатом без политических амбиций, сражающимся на далеком, экзотическом театре военных действий.

Как всем было совершенно ясно, главным, вне конкуренции героем Германии был, конечно же, фюрер, но ведь даже фюрер не мог быть повсюду.

Поэтому хвала пелась «герою зимы» Дитлю, который командовал норвежской операцией, и «герою пустыни» Роммелю, который командовал в Африке.

Важно было, чтобы участок, которым командовал герой, был неважным.

Героев – если они были в генеральском чине – в тоталитарной Германии назначали. Их не должно было быть много – скажем, два. Кандидаты не должны были командовать действительно большими участками фронтов или иметь интеллектуальные качества и влияние, которые могли бы сделать их участниками в борьбе за руководство страной.

Так что тот факт, что Роммель не был выучеником школы германского Генерального штаба, в этой ситуации говорил в его пользу.

К тому же он был бывшим командиром полка личной охраны фюрера, так что его слава была частью славы самого фюрера, и следовательно, вполне безопасной.

Однако Германией дело не ограничивалось.

Дела Роммеля вызывали у его оппонентов, английских генералов, смесь глубокой досады и подавленного восхищения. Он бил их раз за разом, невзирая на численное превосходство английских войск, на их тщательную подготовку и на огромные, убийственные нехватки в его собственном снабжении и снаряжении. Достаточно сказать, что после взятия Тобрука в 1942 году до 70 % транспорта армии Роммеля составляли трофейные английские машины, которые двигались на трофейном английском бензине.

На мнение английских генералов, помимо профессионального признания, влияло, возможно, простое человеческое самолюбие – все-таки не так обидно проиграть гению.

Мнение англичан передавалось американцам. Такой серьезный человек, как генерал Омар Брэдли (он станет в дальнейшем первым председателем Комитета начальников Штабов, что стало – и по сей день является – высшей военной должностью в американской военной системе), вполне серьезно называл Роммеля «Ганнибалом», что, пожалуй, и многовато.

Немалую роль в создании репутации Роммеля играло то, что «война в пустыне» велась именно в пустыне.

За фронтовой линией немецких войск не шли расстрельные зондеркоманды. С пленными обращались по-человечески. Для сравнения: после захвата Польши в 1939 году было арестовано и казнено около 10 000 поляков, самых выдающихся людей – и при этом совершенно ни за что, даже не из расовых соображений, т. е. даже не за то, что они были евреи. Не были.

Их убили просто потому, что они представляли собой потенциальную угрозу как лидеры возможного сопротивления. Так сказать, превентивное наказание смертью за гипотетически возможное преступление против Германии.

Тень действий тоталитарного нацистского государства неизбежно ложилась и на немецкую армию, которая завоевывала этому государству новые территории, и на немецких генералов, которые этой армией командовали.

Роммель – самый искренний германский националист, фаворит Гитлера – оказался и в этом отношении любимцем Фортуны. Hа его участке гражданское население не казнили ввиду отсутствия этого самого населения.

Наконец, помимо всех этих привходящих обстоятельств, оставался человек, Эрвин Роммель. И человек он был очень примечательный.

Вне всяких сомнений, смелость, решительность, быстрота соображения – все эти качества, приписываемые ему легендой, были действительно отпущены ему (уж не знаю – природой, судьбой или воспитанием?) в количествах чрезвычайных.

В Первую мировую войну он получил редчайший для его капитанского чина орден – «Puor le Merite», высший военный орден Германии, эквивалент английского Креста Виктории. Для сравнения – другим кавалером этого ордена и тоже в капитанском чине был национальный герой Германии в Первую мировую войну, лучший летчик страны, командир легендарной эскадрильи Рихтгофена Герман Геринг.

Нечего и говорить, что «возрождение мощи Германии в 1933 году» такой человек встретил с восторгом. Карьера его стала развиваться очень успешно – он не попал в Генеральный штаб, но написанная им брошюра «Атака пехоты» попалась на глаза Гитлеру, который ее очень одобрил.