Великий диктатор

— Пойдём, Матти! Я познакомлю тебя ещё с одним человеком, — Леопольд Мехелин подтолкнул меня в спину, явно призывая идти с собой. — Ведь это не просто электростанция! Которую мы тоже уже начали переводить на торф. Здесь находятся наши мастерские, где собирают «Муммибусы», и где мы хотим попробовать построить первый финский электрический трамвай.

— Как у тебя в книге! — подхватил его речь господин Полон. — В Солнечном городе. Ээро Эркко говорил, что рисунок трамвая там — твоей руки. Очень необычный трамвай.

Трамвай как трамвай. Что помнил, то и нарисовал. Самый обычный «КТМ-5», который ездил в моём Таганроге. Что может быть в нём восхитительного?

Меня с братом провели через шумные механические мастерские и завели в более тихое помещение, где был только один человек. Который что-то увлечённо считал на счётах, и на нашу ввалившуюся толпу посмотрел с нескрываемым раздражением.

— Карл! Смотри кого мы к тебе привели! — почти прокричал Эдуард Полон. — Ты же хотел пообщаться со своим земляком Матиусом Хухтой.

— Это Карл Эмиль Стольберг. Наш главный инженер в совместном транспортном предприятии, — представил нам с братом мужчину Леопольд Мехелин. — А заодно и старший брат нашего секретаря Сената, Карла Юхана Стольберга.

Мужчина наконец оторвался от расчётов и, заулыбавшись, поднялся со стула и пробасил:

— Так вот ты какой вживую. Здравствуй! — мне пожали руку в ответ на моё приветствие и тут же потащили к большому рисунку трамвая, висевшему на стене.

— Очень интересная конструкция! — вещал господин инженер. — Большие окна, самооткрывающиеся роликовые двери, электрическое освещение и отопление. Мы уже всё продумали. Всё, как описано в твоей сказке. Но вот это что? — и он указал на прямоугольник между колёс. — Просто для красоты? Часть колёсной тележки? Мы так и не смогли понять, а в твоей книге нет подсказок.

Я посмотрел на увеличенный рисунок из книги, на то место, на которое указкой показывал инженер. Там был просто прямоугольник между двух колёс и, только видевшие вживую трамваи из моего мира, могли догадаться что это. И то не все. Я даже усмехнулся от этой мысли.

— Это рельсовый прижимной тормоз. Чтобы в случае гололёда трамвай не укатился вниз по склону на крутых участках. Солнечный город, в моей сказке, на холмах же стоит.

— Ааа! Ясно! Интересно! Надо будет попробовать такой сделать. Ведь ещё никто такие не придумывал. Это же новое изобретение! Леопольд, это надо патентовать, — обратился он к градоначальнику.

— Ну, раз надо, то запатентуем. И про тебя не забудем, — подмигнул он мне. — Твой дед частенько ко мне наведывается. Вот с ним всё и порешаем.

— Мы сейчас как раз бьёмся над проблемой установки таких больших стекол на двери, — Карл Стольберг опять указал указкой на рисунок. — Трамвай очень сильно вибрирует при движении и большие стёкла лопаются. Особенно в местах крепления деревянных рам.

— Так сделайте резиновые уплотнители, — ляпнул я не подумав.

— Резиновые? — удивился инженер. — Но, как это будет работать?

Пришлось брать в руки карандаш и заниматься рисованием уплотнителя и замка в виде резиновых клиньев. А затем ещё и объяснять как это должно работать.

— Александр, Эдуард? Это уже по вашей части. Можно такие изделия изготовить из резин? — обратился Стольберг к Гуссу и Полону.

В итоге, в обсуждение создания уплотнителя втянули даже моего братца, который, оказывается, учился на физико-математическом факультете, но мечтал стать химиком. В процессе этого обсуждения, я узнал, что Александр Гусс — это тот самый знаменитый химик, который создал «гусматик», наполнитель для автомобильных шин. И сначала даже не поверил — насколько я помнил, «гусматик» стали применять только во время первой мировой войны, а до неё ещё ого сколько лет. Но именно шины с «гусматиком» и стояли на всех Гельсингфорских электробусах. А Эдуард Полон даже уже начал производство подобных шин и для гужевого транспорта. Вот и думай, что хочешь…

В столицу Шведско-Норвежской унии, город Стокгольм, мы попали на почтово-пассажирском пароходе. Я даже и представить не мог, что такое возможно в самый разгар зимы. А оказалось — возможно. Правда, мы сначала поездом добирались до Або, а уж из него и отчалили.

С начала ледостава ледоколы пробивали канал от Або до Стокгольма и сопровождали караваны судов, которые курсировали туда и обратно ежедневно. В Швецию везли зерно, керосин и нефть, пеньку и ткани, лес и различные масла. Обратно доставляли уголь, чугунные болванки и просто железную руду, станки и механизмы.

Стокгольм нас встретил ветром, метелью и небольшим морозцем. В крохотной каюте на шведском коммерческом авизо, на который мы и купили билеты, отец с дедом рубились в карты, а я, большей частью, пытался перевести «Книгу джунглей» Киплинга на финский. Я уже устал пересказывать Микки содержимое подаренных мне книг и решил перевести её, чтобы он сам читал.