Великий диктатор (СИ)

Через четыре часа поездки мы добрались до городка Кока-кола, как я для себя окрестил Кокколу или Карлебу, если на шведском. Вообще с названиями населённых пунктов творился форменный бардак. Для нас наша губернская столица была и оставалась Улеаборгом, а для южных финнов это был Оулу. Вроде бы красиво, мягко и коротко, но Оулу у нас, это река, а не город. В то же самое время все у нас называли Таммерфорс просто Тампере. Зато столица княжества была именно Гельсингфорсом, а не Хельсинки. В общем, кто как привык, так населенные пункты и обзывал видимо.

На столичный вокзал поезд пришел почти в полночь. Хорошо, что нас встречали. В Гельсингфорсе жила родная сестра мамы, тётя Хелен, которой и была отправлена телеграмма с датой нашего прибытия. Так что нас ждали сани, и нам не пришлось продираться сквозь дикую ночную метель, которая накрыла город. Мне даже вспомнился текст песни Сергея Кузнецова про метель.

В зимнем городе незнакомом,

Власть взяла в свои руки вьюга,

Стал хозяином снег.

Вьюга бродит от дома к дому,

Отделяя их друг от друга.

Нет, дороги к ним, нет.

И первым делом, добравшись до маленького, но уютного двухэтажного домика родственников, я вытащил блокнот и карандаш, и принялся записывать текст песни.

Заселили меня в комнату к моему пятнадцатилетнему кузену Томми. У него, кроме кровати, в комнате был маленький диванчик, что-то типа нашей «оттоманки». Но я со своим ростом идеально помещался на ней.

- Понаехали, - зло пробурчал двоюродный брат, когда меня оставили наедине с ним и застеленным диванчиком.

- Я могу попроситься переночевать в другом месте, - устало ответил я, и прихватив в руки уже снятые ботинки, пошёл на выход из комнаты.

- Стой! Подожди! Не делай этого! - кузен явно представил последствия для себя от моей жалобы. - Извини меня, Матти! Я не хотел! Честно! Просто день сегодня такой. Всё из рук валится, и я ничего не могу придумать по заданному мне, - извинился и с грустным лицом плюхнулся на стул и жалобно посмотрел на меня.

Его отец, дядя Вэйкка Саари, был человеком суровым и строгим. От одного его взгляда хотелось встать по стойке смирно и ходить строем. Служил дядька штурманом на коммерческом ледоколе. И именно его рассказы на свадьбе брата, куда приезжала и семья Саари, сподвигли меня вспомнить стишок «Ледокол», который я учил еще в детском садике. Кто был автор этого стиха я не знал даже тогда.

- И что у тебя не получается? - остановился напротив двоюродного братца с так и зажатыми в руках ботинками.

Бедный пацан, ему, видимо, просто не с кем было поговорить, поделиться проблемами и спросить совета. Он вывалил на меня ворох своих проблем в гимназии. Из этого, несколько бессвязного, монолога я узнал, что в их «шведской гимназии» можно разговаривать только на шведском и чистокровные финны, в его лице, от этого очень сильно страдают.

Ха! Это он-то чистокровный финн? У нас же матери шведки, пусть и на четверть, но всё равно. Вот отцы у нас финны. А его отец еще и из водоплавающих финнов. Саари, это остров на финском.

Гимназия уже полвека была разбита на два противоборствующих лагеря, финский и шведский. Но так-как финский был запретным языком в гимназии, то финноманы были априори в худшем положении. Борьба велась исключительно на шведском языке придуманными учениками стишками и речёвками. И вот, Томми тоже вызвался что-либо придумать для своих соратников по борьбе за правое дело, но у него ничего в голову не приходило. А тут ещё и мы приехали. Вот мальчишка и не выдержал.

- Пф, - фыркнул я. - Нашел о чём горевать. Сейчас придумаем.

Покопавшись в памяти, я ничего лучше кричалки от националистов из бывших республик СССР вспомнить не смог. Поэтому и озвучил только её, немного изменив.

- Чемодан — вокзал — Стокгольм! Подойдёт?

Мальчишка, несколько раз повторивший услышанное от меня, прям расцвёл на глазах и кинулся записывать текст, чтобы не забыть. А я, закинув ботинки в угол, принялся раздеваться, чтобы завалиться спать. Но не успел. Кузен, закончив писать, подскочил ко мне, схватил, поднял и закружил по комнате. Наверное от радости.

- А что это вы тут делаете? - вопрос братца Ахти остановил кузена, и я смог, вывернувшись из его объятий, юркнуть под одеяло на диванчике.

- Ахти! Твой брат гений! Ты знаешь это? - эмоционально воскликнул Томми.

- Ха! Мне ли это не знать! Ты что? Забыл? - и покосившись на меня, всё же продолжил. - Пойдём поговорим.

Мальчишки пошли обсуждать какие-то свои общие тайны. Они довольно сильно сдружились за те несколько дней, что семья Саари гостила у нас во время свадьбы Эса. Мне же было откровенно пофиг, что они там затеяли. Я потянулся, зевнул и, примяв подушку кулачком, завалился спать.

…..

Вот что я знаю про Хельсинки? В моём бывшем мире это самый крупный город Финляндии. Где-то чуть больше полумиллиона населения. Не знаю, был ли я в нём до моей смерти или нет. Но знаю про город только всякий хлам. Знаю, что в нём есть метро в котором и снимали клип группы Bomfunk MC’s с песней Freestyler. Имени своего не помню, а вот такая хрень в голове осталась.