Великий Эллипс

— Невенской, вы — мой соотечественник, поддержите меня, — его запас гецианских слов истощился, и он страстно заговорил на разаульском.

Свое непонимание Невенской прикрыл маской вежливого сожаления. В это время Мильцин IX из всей силы дернул шнурок звонка, призывая одетых в ливреи придворных, и те выпроводили Благородного землевладельца из кабинета. С его уходом остановился и поток пламенной разаульской речи.

— Ну, — Безумный Мильцин излучал негодование поруганной добродетели. — Какая неожиданная неприятность. Что он тебе сейчас говорил на своем северном наречии?

— Сейчас? А, он уговаривал меня вернуться вместе с ним в Разауль, сир, — на ходу сочинял Невенской. — Он предлагал щедрое вознаграждение от своего правителя за использование Искусного Огня.

— Правда? И это в моем присутствии! Какая наглость!

— Вы же видите, что это ни к чему не привело, Ваше Величество. Я даже не соизволил ему ответить.

— И правильно. Молодчина! Я намерен выдворить из страны твоего соотечественника. И не пытайся меня переубедить.

— Даже мысли такой не промелькнуло, сир.

— Его счастье, что я не приказал его выпороть. Какой наглый этот северянин! Сколько лицемерия, сколько обмана! Он умышленно выдал себя не за того человека. В действительности он предложил мне полную тарелку лжи, я не могу ему этого простить. Есть только одна вещь, которую я не могу выносить в людях, окружающих меня, — и я думаю, ты согласишься со мной, Невенской, — есть только одна вещь, которую я абсолютно не терплю, это — нечестность!

— Не теряй время, — посоветовал Гирайз в'Ализанте.

— Я пытаюсь прицелиться, — Лизелл, закрыв один глаз, другим прилипла к мушке «Креннисова ФК6». Она крепко держала в руках высоко поднятый пистолет так, как учил ее Гирайз.

— Соберись, будь тверже. У тебя не так много времени.

— Я знаю. Не сбивай меня, ты просто заставляешь меня нервничать.

— Я не заставляю тебя нервничать, но любая секунда сейчас…

— Я знаю! — Лизелл стиснула зубы, зрительно уплотнила цель так, что она уместилась в крошечный кружочек мушки, задержала дыхание и…

Оснащенный как шхуна колесно-винтовой пароход «Ривенэ» качнуло, и пустая бутылка, закрепленная на перилах палубы в качестве ее мишени, нырнула в голубые воды, омывающие Жемчужные острова.

Ну вот, она опять долго тянула время. Сейчас он начнет читать ей нотацию и заставит чувствовать себя глупым ребенком…

Но он обошелся без нотации.

— Попробуй еще раз, — и, достав новую пустую бутылку из своего, похоже, неистощимого запаса, Гирайз установил ее на перилах. — Учитывая нетипичные обстоятельства, ты делаешь значительные успехи.

Похвалил сам господин маркиз? Нечто невероятное. Она бросила на него удивленный взгляд и вновь сконцентрировалась на поставленной перед ней задаче. Быстро прицелившись, нажала курок — и пуля пролетела где-то над водой. В следующую секунду «Ривенэ» качнуло, и уцелевшая бутылка свалилась за борт.

— Полный крах, — нахмурилась Лизелл. — Похоже, талантом природа меня обделила.

— Трудно судить в такой обстановке, — успокоил ее Гирайз. — В любом случае, здесь важны не столько природные данные, сколько упорство. Работай честно, и у тебя все получится.

— Ты правда так думаешь?

— Ты же усвоила основы. А сейчас все дело в тренировке, лучше бы это делать, когда под ногами твердая земля.

— Я буду тренироваться, пока не попаду.

— А когда попадешь, продолжай тренироваться и дальше.

— Обещаю. Гирайз, — она колебалась, — я хочу поблагодарить тебя за помощь. Ты потратил столько времени, обучая меня и вселяя уверенность, несмотря на то что не одобряешь в целом эту затею.

— Похвалила сама мисс Дивер? Нечто невероятное. Но ты уже знаешь, почему я это делаю. Я единственно надеюсь, что у тебя никогда не будет повода воспользоваться твоими новыми достижениями.

— У меня уже был повод, и это не случай с Бавом Чарным. — Поймав его вопросительный взгляд, она продолжила: — Я не рассказывала тебе, почему мне захотелось купить пистолет при первой же возможности.

— Ты не обязана передо мной отчитываться. Ты и так уже все достаточно ясно продемонстрировала.

— Но я хочу рассказать тебе, — кратко она описала происшедшее в Глоше: грейслендских солдат на платформе, их грубое насилие средь бела дня на глазах у многочисленных и равнодушных свидетелей. Обычно не желая признаваться в своей слабости, сейчас она рассказывала о пережитом ужасе, об оскорблении и похожем на ночной кошмар чувстве полного бессилия, которые переполняли ее в тот день, и она видела, как лицо Гирайза менялось по ходу ее рассказа.

— Совершенно ясно, что произошло бы, если бы Каслер Сторнзоф не вмешался, — сделала в конце вывод Лизелл. — Сама я ничего не могла сделать, чтобы спастись: ни убежать, ни защититься, вообще ничего не могла сделать. Это самое ужасное чувство, какое только можно представить, и я тогда пообещала себе, что больше никогда не допущу, чтобы подобное повторилось снова. Мне нужно оружие для самообороны, и маленький пистолет — самое лучшее, что можно придумать. Ну вот, теперь тебе все понятно, правда?