Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»

Согласно обычаю, диктатор сам выбирал своего заместителя или, как его называли в Риме – «начальника конницы». Такое решение вытекало из самой сущности диктатуры, когда вся власть должна была быть сосредоточена в одних руках и исходить только от диктатора. Однако, если верить отдельным античным источникам, против обычая и «начальника конницы» на этот раз выбрал… народ. Хотя, по правде говоря, никакой необходимости в таком отступлении от нормальной процедуры не было. Им стал бывший консул 221 г. до н. э. Марк Минуций Руф, человек крайне воинственный, но слишком азартный. К тому же он принадлежал к враждебной клану Фабиев группировке Эмилиев-Сципионов, задававших тон в сенате, а значит – это несло в себе семена будущих раздоров. И, наконец, выбранный народом, а не назначенный диктатором, Минуций получил определенную самостоятельность, которой он очень скоро не преминет воспользоваться. Единства в управлении армией при таких двух противоположных руководителях быть не могло, и очень скоро «найдет коса на камень»!

Перемены в ведении войны будут, но «из-за борьбы двух противоположностей» они будут носить половинчатый характер.

…Между прочим, Квинта Фабия Максима всю жизнь награждали прозвищами, причем почти всегда обидными. В детстве, когда он был молчаливым и усердно учился, однокашники дразнили его Овикулой (Ягненочком либо Овечкой). Позднее к нему приклеилось не менее обидное – Бородавчатый! В ходе войны с Ганнибалом его сменит более благозвучное, но все же обидное прозвище – Медлитель (по-римски – Кунктатор)! Звучное и почтительное прозвище – Максим было пожаловано его роду со времен прадеда Фабия Руллиана – диктатора 315 г. до н. э., успешно воевавшего с самнитами. И наконец, еще одно – Magnus (Великий) – было дано Квинту Фабию отдельными римскими историками за заслуги перед Отечеством, но уже после его смерти! Таковы гримасы истории и смею добавить… Судьбы…

Пока в Риме приходили в себя, судили да рядили, выяснилось, что Ганнибал так и не пошел на Рим! А ведь до него оставалось каких-то 80 миль, т. е. всего лишь 10 дней марша, причем нефорсированного! Более того, в Риме, судя по всему, на тот момент не было серьезных сил для оказания сопротивления – не более двух недавно набранных легионов, т. е. порядка 10 тыс. воинов. Некоторые историки полагают, что на тот момент у вожака пунов «под ружьем» могла состоять 50—55-тысячная, закаленная в боях и походах армия, полностью укомплектованная лошадьми, вьючным транспортом. Грубо говоря, всем тем, чем сполна поживились его солдаты у убитых и пленных римлян со времен Треббии, Тразимена и Ассизи: оружием, снаряжением, палатками, лопатами, обувью, одеялами, флягами, продовольствием и т. п.

И все же гениальный тактик не рискнул на дерзкий стратегический маневр (выделено специально. – Я.Н.) ради быстрого завершения войны с Римом! Даже сегодня, спустя века, более того, тысячелетия, историки все не могут прийти к единому мнению: был ли он прав или все же нет?! Это прямо как с легендарной Старой гвардией Наполеона при Бородино: следовало ли ее пускать в ход в конце сражения или нет?! В подобных вопросах уместна аксиома: «После драки кулаками не машут!»

Почему Бонапарт не рискнул своим последним резервом за тысячи лье от Парижа, известно хорошо, а вот почему Ганнибал не двинулся на Рим, следует разобраться!

Принято выделять несколько наиболее веских аргументов нежелания Ганнибала «закруглить» войну после победы на Тразименском озере немедленным походом на Рим, его осадой и штурмом.