Великий герцог Мекленбурга

Как ни странно, просторный двор с большим теремом и крепкими амбарами нашли довольно быстро. Найденное нами жилище когда-то было двором невесть куда сгинувшего во время Смуты купца. На первом этаже двухэтажного терема раньше располагалась лавка, на втором, очевидно, проживал сам купец. Во вместительных амбарах хранились товары, а кроме того, имелись конюшня и другие постройки. Увы, и амбары, и постройки, и лавка давно пустовали. Единственными обитателями строений были довольно еще крепкий однорукий старик и его дочь с двумя детьми. Старик был некогда кузнецом, а потеряв руку в той самой неудачной для местных битве у Батеневки, нанялся к купцу сторожем незадолго до его отъезда.

Местные власти в лице земского старосты на занятие двора не прореагировали. Старик попробовал было возражать, но Аникита просто показал ему плеть и велел не умничать.

Наотрез отказавшийся покидать меня Кароль, лично отобрав людей и для караулов, и для засады, принялся готовить нашу резиденцию к возможному нападению. Сказать по правде, мне самому мой план безупречным не казался. Насколько я понял, местные разбойники особой храбростью не отличались и напасть на хорошо охраняемый объект вряд ли решатся. Придумал я его с единственной целью – спровадить подальше Аникиту, пока я буду заниматься поисками Марьюшки, дочери Ксении Годуновой. Да, именно в Устюжне она в свое время оставила ребенка у верных людей, и именно поэтому я вызвался помочь Вельяминову. Шансов найти ребенка было, честно говоря, немного. Смута перевернула жизнь всей страны, разорила и лишила жизни многих людей. Что уж тут говорить о маленькой девочке, оставшейся совсем одной в жестоком мире. К тому же ни адресов, ни фамилий у простых людей в эту пору не было. Ксения рассказала мне, что люди, взявшие на воспитание ее дочь, жили в посаде недалеко от церкви Архангела Гавриила, занимались мелкой торговлей и имели прозвание Жидовины. Прозвание это могло указывать на их еврейское происхождение или иметь какое-то отношение к бушевавшей в свое время на севере Руси жидовствующей ереси. Или просто намекать на излишнюю хитромудрость кого-то из членов семьи, а то и вовсе не иметь никакого значения. Есть у нас такая традиция – относить не нравящихся нам людей к израилеву племени. Проблема заключалась в том, что посад к моменту нашего там появления выгорел вместе с церковью, а жители частью переселились в город, частью сбежали, а частью просто сгинули за время Смуты. Можно было, конечно, попытаться расспросить окрестных жителей. Городок был невелик, и большинство местных прекрасно знали друг друга. Однако, по всей видимости, у нас с Казимиром был слишком нездешний вид, и обыватели не торопились идти с нами на контакт. Все, что удалось выяснить нам за два дня, – это примерное месторасположение сгоревшей церкви и то, что рядом с ней действительно была когда-то лавка. И ту и другую информацию добыл Казимир. Недавно вернувшийся в лоно православия лисовчик не пропустил ни одной службы в городском соборе. Усердно молясь и относительно щедро жертвуя, он смог обратить на себя внимание настоятеля храма и немного пообщаться с ним. Увы, помимо этого, местный батюшка ничем не смог нам помочь. Выслушав рассказ Казимира, я посоветовал сказать ему что он разыскивает Жидовиных, чтобы отдать долг. Возможно, среди прихожан найдутся люди, знавшие их, и если мы с Казимиром для них чужаки, то уж священнику-то, они должны сказать. Кстати, историю о неудачной битве местных с литовцами и последующей осаде я также узнал от Казимира. На вопрос, откуда у него такие обширные и подробные сведения, бывший лисовчик только поднял к небу глаза и немного виновато улыбнулся. Знаю я эту его улыбочку!

Пока Казимир вел разведку, а Лелик укреплял двор, я по своей привычке иметь хорошие отношения со слугами попытался наладить отношения со стариком. Возможно, раньше он был не таким нелюдимым, но потеря руки и, следовательно, ремесла определенно испортила ему характер. Сначала я просто попытался разговорить бывшего кузнеца, но он, односложно отвечая на все вопросы, отказывался идти на контакт. Так что я просто объявил ему, что, пока живу здесь, он состоит у меня на службе, за что получит соответствующее вознаграждение. Дочь его будет стирать мое белье и убирать в тереме, тоже, естественно, не за так. Кроме того, я гарантирую ему, что мои подчиненные не причинят ему и его семейству никаких обид, пока стоим здесь, а дальше как знает.