Великий Гэтсби

На моих часах было девять вечера, но когда я, казалось почти сразу взглянул на циферблат, то с удивлением обнаружил, что стало уже десять. Мистер Мак — Ки уснул прямо в кресле, положив сжатые кулаки на колени, словно деловой человек, позирующий перед объективом фотокамеры. Я вытащил из кармана носовой платок и вытер на его щеке остатки засохшей пены, которая нервировала меня весь вечер.

Щенок сидел на столе, щурил подслеповатые глаза от густых клубов табачного дыма и время от времени жалобно подвывал. Какие-то люди внезапно появлялись перед моими глазами и так же внезапно исчезали, кто-то договаривался куда-то пойти, потом они терялись и снова находились друг от друга на расстоянии пары футов. Ближе к полуночи я увидел Тома Бьюкенена и миссис Вильсон, которые стояли лицом к лицу и выясняли на повышенных тонах, имеет ли право миссис Вильсон ссылаться на имя миссис Бьюкенен или даже просто упоминать его в разговоре.

— Дейзи! Дейзи! Дейзи! — кричала миссис Вильсон. — Говорила и буду говорить, когда захочу. Дейзи! Дей…

Без замаха, коротким и выверенным движением раскрытой ладони Том Бьюкенен разбил ей нос.

Потом началась неразбериха: на полу ванной комнаты появились окровавленные полотенца, забегали по комнатам женщины, раздались сварливо — негодующие возгласы и перекрывающий весь этот шум и гам надрывный полукрик — полувой боли и отчаяния. Мистер Мак — Ки проснулся, недовольно поморщился и отрешенно побрел к двери. На полпути он вдруг развернулся и с недоумением уставился на разыгравшуюся перед его глазами сцену: в загроможденной мебелью комнате его супруга и Кэтрин, неизвестно кого бранили и утешали, а на диване распласталось безжизненное тело, впрочем, пытающееся прикрыть окровавленный нос и гобеленовых прелестниц вчерашним номером «Таун Тэттл». Мистер Мак — Ки отвернулся и пошел к двери. Я осторожно снял свою шляпу с канделябра и вышел следом за ним.

— Давайте встретимся и позавтракаем как-нибудь на днях, — предложил он, когда мы спускались на лифте, стеная и морщась с похмелья.

— Где и когда?

— Как скажете.

— Не трогайте рычаги! — нутряным голосом заблажил мальчик — лифтер.

— Прошу прощения, — с достоинством ответил мистер Мак — Ки. — Я даже не заметил, что дотронулся до рычага.

— Хорошо, — произнес я. — Буду рад.

…Потом я почему-то стоял у его кровати, а он сидел на ней в нижнем белье, вдрызг пьяный, с огромной папкой в руках.

— «Красавица и чудовище»… «Одиночество»… «Старая кляча из бакалеи»… «Бруклинский мост»…

Потом я лежал в полусне на лавочке промозглого от сырости Пенсильванского вокзала, уставившись в утренний номер «Трибюн», и все никак не мог дождаться четырехчасового поезда.

Глава III

По вечерам на вилле моего соседа часто звучала музыка и раздавались приглушенные голоса — волшебный гимн богатства, молодости и любви причудливо вплетался в нежную мелодию летних сумерек; словно стайки беззаботных мотыльков, кружились в танце силуэты мужчин и женщин под ласковым звездным небом; юные сатиры и вакханки резвились в призрачной синеве сада среди гейзеров шампанского. В полдень, во время прилива, я часто видел гостившую у Гэтсби компанию, молодые люди ныряли с сооруженной прямо на причальном мостике вышки, загорали на раскаленном добела песчаном пляже, а две его моторные лодки вспарывали зеркальную гладь пролива, и сразу же следом за ними взлетали над пенными водопадами белокрылые аквапланы. По уик — эндам его «роллс — ройс» превращался в омнибус и, начиная с девяти утра до позднего вечера и даже далеко заполночь, доставлял гостей из города или в город, а его желтый фургончик отправлялся на железнодорожную станцию к каждому приходящему поезду и сновал взад — вперед, словно трудолюбивый жучок. По понедельникам прислуга — восемь человек, включая специально нанятого садовника, — принималась за уборку: все вооружались тряпками, швабрами, молотками, садовыми ножницами и трудились как пчелы, ликвидируя следы ночных вакханалий.

Каждую пятницу торговец фруктами из Нью — Йорка поставлял пять больших ящиков с апельсинами и лимонами, а каждый понедельник останки цитрусовых — куча полузасохшей кожуры вывозилась с черного входа. На кухне стояла соковыжималка, и специально приставленный к ней работник за полчаса выжимал сок из двухсот апельсинов двумястами нажатиями большого пальца на крошечную кнопку.

По крайней мере, раз в полмесяца на вилле высаживался настоящий десант поставщиков и оформителей, доставлявших несколько сотен ярдов парусины и такое невероятное количество разноцветных лампочек, словно Гэтсби собирался превратить свой сад в гигантскую Рождественскую елку. На столах, в каре из сверкающих блюд с разноцветными закусками, выстраивались шпалеры запеченных со специями окороков, стояли бастионами салатницы с переливающимися всеми цветами радуги салатами и блюда с запеченными в тесте молочными поросятами, блестели покрытые золотой корочкой индейки, зажаренные на вертеле.