Великий Гэтсби

— Конечно, — сказал он после короткой паузы, — но я, разумеется, возьму все на себя. Понимаете, когда мы выехали из Нью — Йорка, Дейзи ужасно нервничала и решила, что сможет отвлечься за рулем, прийти в себя. А эта женщина… она выскочила прямо перед нами, а тут еще встречная машина. Всего несколько секунд, старина… Знаете, мне показалось, она хотела нам что-то сказать, эта несчастная, видно, перепутала с кем-то… Дейзи вывернула руль, а тут как раз — встречная, — она растерялась — и назад. Тут только я успел выхватить руль и сразу же услышал или почувствовал удар… Она…она, должно быть, сразу же умерла?

— На месте… изуродовало так, что…

— Прошу вас, старина… — Гэтсби содрогнулся. — Потом… потом Дейзи словно обезумела. Я умолял остановиться и вернуться, но она… она вообще не понимала, что делает. Мне пришлось воспользоваться аварийным тормозом. Она рухнула мне на колени, а дальше… дальше я повел машину сам.

— Думаю, к утру она будет в полном порядке, — продолжил он, помолчав. — Но я хочу остаться здесь подольше — боюсь, он не оставит ее в покое из-за того разговора. Мы с ней условились — она закроется в спальне, а если он начнет ломиться или чего-нибудь еще, она включит и выключит свет.

— Не будет он ее трогать, — сказал я. — Он о ней и думать забыл.

— Все равно я ему не доверяю, старина…

— Хорошо, но сколько же вы собираетесь ждать?

— Хоть всю ночь, по крайней мере, до тех пор, пока он не угомонится.

Неожиданно я подумал: а если Том узнает, кто действительно сидел за рулем? Не свяжет ли он одно с другим и не сделает ли вывод, что?.. Впрочем, хватит! Да мало ли что он мог подумать, черт его задери!.. Я оглянулся назад — фасад первого этажа светился победной иллюминацией, а на втором розовели окна комнаты Дейзи.

— Никуда не уходите, — сказал я. — Пойду посмотрю, что там происходит.

Я пошел в обход — вдоль дальней границы газона, осторожно пересек посыпанную гравием дорожку, стараясь производить как можно меньше шума, и тихо, на носочках, поднялся по ступенькам. Занавеси в гостиной были раздвинуты, и я сразу же увидел, что комната пуста. В дальнем конце веранды, где мы обедали июньским вечером три месяца тому назад, тускло светился желтый квадратик света. Должно быть, это была буфетная, и я осторожно направился в ту сторону. Здесь тоже висели занавеси, только они были плотно задернуты, но мне удалось обнаружить узкую щель прямо над подоконником.

Том и Дейзи сидели за обеденным столом, напротив друг друга, между ними стояла тарелка с холодным жареным цыпленком и две бутылки эля. Том говорил без умолку, что-то увлеченно доказывая и объясняя ей. В какой-то момент он по — отечески заботливо положил руку на ее ладонь. Дейзи сидела, потупившись, но время от времени поднимала голову и утвердительно кивала.

Они не выглядели особенно счастливыми, но и особенно печальными — тоже. Хотя ни один из них не притронулся ни к цыпленку, ни к элю, в комнате царила привычная интимная атмосфера, — и любой, глядя на них, сказал бы, что эти двое о чем-то договариваются или уже договорились.

Я осторожно спустился по ступенькам и сразу же услышал тарахтение мотора, должно быть, водитель такси с опаской продвигался по темной дороге к дому. Гэтсби ждал меня там, где я его и оставил.

— Ну что? — с тревогой спросил он. — У них все спокойно?

— Да, вроде бы, — ответил я и добавил, чуть помедлив: — Вам бы лучше поехать со мной и выспаться как следует…

Он покачал головой.

— Я все-таки дождусь, пока у Дейзи не погаснет свет. Спокойной ночи, старина.

Он сунул руки в карманы пиджака, резко отвернулся, словно я ему чем-то помешал, и занял свой наблюдательный пост у дома. Я повернулся и ушел, а осиянный призрачным лунным светом ангел — хранитель остался оберегать то, на что никто и не посягал.

Глава VII

На море лег туман, и сигнальный рожок завывал до рассвета. Я отвратительно спал в ту ночь, метался, как в бреду, на мокрой от пота постели, пребывая на той зыбкой грани между явью и сном, когда кошмарные ночные видения сменяются чудовищной безысходностью реального мира. Машина подъехала к дому Гэтсби уже под утро, когда начинало светать. Я сбросил с себя мокрые простыни и стал одеваться. Видимо, в тревожном полузабытьи подумал, что должен ему что-то сказать, предупредить о чем-то важном как можно скорее, чтобы не опоздать…

Я пошел напрямик, по газону, и еще издалека увидел, что входная дверь распахнута, а сам он полусидит, облокотясь на стол, и то ли спит, полностью опустошенный, то ли задумался о чем-то, известном ему одному.

— Вы были правы — ничего плохого не случилось, — сказал он слабым безжизненным голосом. — Наверное, в четыре она подошла к окну, постояла с минуту и выключила свет.