Великий Гэтсби. Главные романы эпохи джаза

Между созданием первой и третьей версий романа «Ночь нежна» Фицджеральды успели вернуться в США, а в 1931 году Зельду поместили в специализированную клинику в Швейцарии – нервные срывы учащались. Позднее ее психическое состояние, подорванное алкоголем, значительно ухудшилось. Неудачливой танцовщице и писательнице, страдающей запоями и затяжными истериками, ей диагностировали шизофрению. Из клиники Зельда Фицджеральд уже никогда не вышла. Сам страдающий алкоголизмом, Фицджеральд был вынужден отдать их единственную дочь, четырнадцатилетнюю Скотти, в интернат.

Несмотря на славу и миф о безразмерном богатстве, Фицджеральд зарабатывал крайне нерегулярно и мало. Он писал для глянца того времени и журнала Esquire, выпустил сборник эссе о «веке джаза». Не оставляя надежды сочинять либретто для музыкальных комедий, он отправился в Голливуд. Ему повезло застать «золотой век» американского кинематографа. Писателю даже удалось заключить контракт с влиятельной компанией «Метро-Голдвин-Майер». Но падение, начатое в юности, уже завершалось. Не помог даже оживляющий чувства роман с колумнисткой и писательницей Шейлой Грэм. Фицджеральд все реже выходил из запоев, потерпел крах как сценарист, пытался писать новый роман, но его «Последний магнат» так и не был завершен. 21 декабря 1940 года было объявлено о смерти Фрэнсиса Скотта Ки Фицджеральда. По официальной версии, 44-летнего писателя сразил инфаркт. Жена пережила его на 8 лет – в 1948 году она погибла при пожаре в психиатрической больнице на востоке страны.

«Век джаза», провозглашенный Фицджеральдом, – это короткая, громокипящая, искрящаяся дуальная эпоха. Одна ее грань – кризис и удручающая нищета, другая – «сухой закон», нувориши, гангстеры, авантюризм, овеянный романтическим флером, и, конечно, безумные вечеринки с запретным алкоголем и музыкой, рвущей каноны на миллионы пайеток. Этот короткий промежуток передышки между двумя страшными войнами обозначил поколение «новых» американцев – как в реальности, так и в литературе. Вслед за ними, словно в предчувствии неотвратимой катастрофы, прекрасные и проклятые обитатели вселенной Фицджеральда резвятся истерично, как в последний раз. А потусторонние образы и мистические символы подчеркивают их беззащитность перед будущим. Герои Фицджеральда потеряны в хаосе, как Эмори Блейн из «По ту сторону рая». Существо, которое он видит в пьяном бреду, это его темное начало, узел порочного, едва сдерживаемого внутри. Джеймс Гэтсби, занимающийся мифотворчеством по мотивам собственной биографии, предстает типичным готическим персонажем – прекрасным, опасным, таинственным. Безумные девы, обреченные протагонисты и безнадежная тоска, заглушаемая алкоголем и оркестровым свингом, – вот что такое золотая молодость по Фицджеральду, воспетая им с поэтической обреченностью и в то же время безжалостной самообличающей точностью.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд в 1937 году

Несмотря на то что прижизненная его слава была непрочной и довольно скромной, Фицджеральд прекрасно сознавал свою роль в литературе и однажды написал своему редактору: «Даже и сейчас не так уж часто встретишь в американской прозе вещи, на которых вовсе нет моего отблеска, – пусть совсем немножко, но я ведь был своеобразен».

Анастасия Шевченко