Великий Гэтсби (The Great Gatsby)

When I came back from the East last autumn I felt that I wanted the world to be in uniform and at a sort of moral attention forever; I wanted no more riotous excursions with privileged glimpses into the human heart.	Когда я прошлой осенью вернулся из Нью-Йорка, мне хотелось, чтобы весь мир был морально затянут в мундир и держался по стойке "смирно". Я больше не стремился к увлекательным вылазкам с привилегией заглядывать в человеческие души.
Only Gatsby, the man who gives his name to this book, was exempt from my reaction-Gatsby, who represented everything for which I have an unaffected scorn.	Только для Гэтсби, человека, чьим именем названа эта книга, я делал исключение, - Гэтсби, казалось, воплощавшего собой все, что я искренне презирал и презираю.
If personality is an unbroken series of successful gestures, then there was something gorgeous about him; some heightened sensitivity to the promises of life, as if he were related to one of those intricate machines that register earthquakes ten thousand miles away.	Если мерить личность ее умением себя проявлять, то в этом человеке было поистине нечто великолепное, какая-то повышенная чувствительность ко всем посулам жизни, словно он был частью одного из тех сложных приборов, которые регистрируют подземные толчки где-то за десятки тысяч миль.
This responsiveness had nothing to do with that flabby impressionability which is dignified under the name of the "creative temperament"-it was an extraordinary gift for hope, a romantic readiness such as I have never found in any other person and which it is not likely I shall ever find again.	Эта способность к мгновенному отклику не имела ничего общего с дряблой впечатлительностью, пышно именуемой "артистическим темпераментом", - это был редкостный дар надежды, романтический запал, какого я ни в ком больше не встречал и, наверно, не встречу.
No-Gatsby turned out all right at the end; it is what preyed on Gatsby, what foul dust floated in the wake of his dreams that temporarily closed out my interest in the abortive sorrows and short-winded elations of men.	Нет, Гэтсби себя оправдал под конец; не он, а то, что над ним тяготело, та ядовитая пыль, что вздымалась вокруг его мечты, - вот что заставило меня на время утратить всякий интерес к людским скоротечным печалям и радостям впопыхах.
My family has been prominent, well-to-do people in this Middle Western city for three generations.	Я принадлежу к почтенному зажиточному семейству, вот уже в третьем поколении играющему видную роль в жизни нашего среднезападного городка.
The Carraways are something of a clan, and we have a tradition that we're descended from the Dukes of Buccleuch, but the actual founder of my line was my grandfather's brother, who came here in fifty-one, ""sent a substitute to the Civil War, and started the 'J 'wholesale hardware business that my father carries on to-day.	Каррауэи - это целый клан, и, по семейному преданию, он ведет свою родословную от герцогов Бэклу, но родоначальником нашей ветви нужно считать брата моего дедушки, того, что приехал сюда в 1851 году, послал за себя наемника в Федеральную армию и открыл собственное дело по оптовой торговле скобяным товаром, которое ныне возглавляет мой отец.
I never saw this great-uncle, but I'm supposed to look like him-with special reference to the rather hardboiled painting that hangs in father's office.	Я никогда не видал этого своего предка, но считается, что я на него похож, чему будто бы служит доказательством довольно мрачный портрет, висящий у отца в конторе.
I graduated from New Haven in 1915, just a quarter of a century after my father, and a little later I participated in that delayed Teutonic migration known as the Great War.	Я окончил Йельский университет в 1915 году, ровно через четверть века после моего отца, а немного спустя я принял участие в Великой мировой войне - название, которое принято давать запоздалой миграции тевтонских племен.