Великий государь

— Святой отец, прояви милость к немощному, возьми с меня за двоих!

Скарга внял крику Филарета, понял, что сочувствие к больному сделает его уступчивее. Он отослал стражников и сказал:

— Хорошо, я принимаю твоё условие. И завтра возьму с тебя за двоих. — И Пётр Скарга покинул каземат.

Присев на ложе к князю, Филарет долгое время сидел молча и думал о том, что ждёт его завтра. Он понял, что им уготовано насильственное обращение в католичество. Не понимал Филарет только одного: зачем это кому-то нужно, ежели их ждала казнь. По спине Филарета пробежал озноб. Знал он, что и на Руси было такое, когда иноверцев и язычников приводили в христианскую веру силой, особенно по глухим местам державы. Не все поддавались насилию, были и такие, кто сжигал себя. Рассказов об этом Филарет наслышался, пребывая в Антониево-Сийском монастыре.

От беспокойства и беспомощности Филарет не мог сидеть, он ходил по каземату, скрывался в небольшом соседнем помещении, там ходил в одиночестве. И вдруг его внимание привлекла ниша. Он и раньше многажды видел её, но не придавал значения. Но тут решил осмотреть, и когда заглянул в неё, то увидел уходящий вверх, проложенный в стене лаз. Опустившись на колени, Филарет заглянул в него и увидел, что лаз слабо освещён падающим откуда-то сверху светом. Ещё он увидел скобы, заделанные в стену. Лаз был узкий, и человек потучнее не протиснулся бы в него. Филарету оказалось тесновато только в плечах. Но развернув плечи в углы, Филарет взобрался по скобам сажени на две и оказался в небольшом каменном помещении второго этажа башни. Он увидел рядом с лазом заделанные в каменный пол скобы, тяжёлую чугунную плиту и дубовую пластину, пораскинул умом и понял, что если лаз закрыть плитой и зажать её брусом через скобы, то никакой силы не хватит проникнуть кому-то в этот каземат. Филарет обследовал помещение и нашёл у бойницы каменную чашу, в неё был опущен жёлоб, и она была наполнена дождевой водой. В стене, которая выходила во двор замка, он увидел ещё две ниши, в них стояли деревянные кади с крышками, наполненные чечевицей. Возле кадей стоял светильник с жиром, тут же лежали кремень, кресало и трут. Даже отхожее место нашлось. Его отверстие было заложено плоским камнем.

— Господи милостивый, да тут же можно долгую осаду выдержать! — воскликнул возбуждённый Филарет. Он взял несколько плоских, круглых и бархатистых зёрен чечевицы и попробовал их пожевать: съедобны. Ещё зачерпнул из чаши воды ладонью, отпил и остался доволен. И тогда поспешил вниз, дабы рассказать о находке князю Василию.

Голицын не проявил особого интереса, когда выслушал Филарета. Но согласился с ним подняться вверх и там найти спасение от происков богослова-иезуита.

— Ты прав, брат мой, там мы можем умереть христианами православной веры, не осквернив и не предав её, себе без позора.

В оставшееся до темноты время они перебрались наверх. Филарет поднялся первым, перед тем обвязав князя верёвкой по груди, помог ему взобраться. Потом он перенёс в новое убежище соломенные тюфяки, скудный свой скарб, глиняную посуду, образ Богоматери и лампаду с гарным маслом.

Закончив переселение, Филарет закрыл лаз плитой, задвинул в скобы дубовый брус, осмотрел всё внимательно и понял, что к ним в укрытие можно проникнуть только с помощью взрыва. Уже стемнелось, когда возбуждённые узники утихомирились и прочитали на сон грядущий молитву.

— Господи, помилуй нас, на Тебя уповаем: не прогневайся на нас зело, ниже помяни беззаконий наших, но призри и ныне яко благоутробен, и избави нас от врагов наших, — громко произносил тропарь Филарет.

А князь тихо вторил ему:

— Ты бо еси Бог наш, и мы людие Твои, все дела руце Твоею, да избавимся Тобою от бед...

В ту ночь Филарет и Василий спали крепко и без сновидений. Верили, что они под надёжной десницей Всевышнего. Утром они услышали, как пришли в башню стражи, как искали их, как убежали за богословом. Сие Филарет увидел через бойницу, выходящую во двор. И прибежал Пётр Скарга. Лицо его искажали гнев и страх. Он кружил по каземату, сыпал на головы узников проклятья и матерные слова, ругал стражников, потом все скопом ушли к хранителю замка пану Гонте. Филарет, наблюдая за богословом, посмеивался.

— Ишь, засуетился как хорёк, богомерзостью озадаченный.

— Достанут они нас, возьмут не мытьём, так катаньем, — устало отозвался князь Василий.

Вскоре богослов вернулся. За ним, едва поспевая, шёл пан Гонта. В баш не он показал Скарге нишу с лазом наверх.

— Там они, — сказал Гонта и объяснил, как Филарет и Василий скрылись наверху.

Голоса внизу звучали глухо, и до слуха Филарета доходили лишь отдельные понятные слова. Но вот кто-то поднялся по лазу, застучал железом о люк. Раздался грубый и сильный голос:

— Эй, открывайте!

Филарет и Василий молчали. Они условились не отвечать ни на какие призывы. И потом в течение всего дня, пока Пётр Скарга призывал их к благоразумию, они ни словом не отозвались.