Великий и Могучий

В рамках таких представлений выглядело совершенно невероятным, чтобы врач вдруг ни с того ни с сего решил сделать пациенту укол, о котором его никто не просил. Ведь эту дозу легко можно было украсть, откуда же и с чего вдруг такое бескорыстие? Да ниоткуда, решил Вокзал. Ни медикам, ни бандитам благотворительность не свойственна. Врач врёт, всё было не так, как он рассказывает. Что ж, настало время вспомнить лихие девяностые…

— Знаешь, я тебе не верю, — заявил бандит. — Ты поставил Мише непонятный укол, после этого возникает какая-то бумага от его имени, причём он ничего об этой бумаге не помнит. Ты хочешь сказать, это несвязанные вещи? Ты меня полудурком считаешь, которому можно вешать на уши подобную лапшу? Братва, разогревайте паяльник!

Врач не сразу понял, зачем бандитам паяльник. А когда всё-таки понимание пришло, тут же сломался и выложил всю историю без утайки. Теперь растерялся Вокзал. По всем понятиям лекарь заслуживал смерти. Но мокруха Вокзалу была совершенно ни к чему. В те же девяностые ему не раз приходилось убивать, но тогда это было в порядке вещей, а теперь — совсем другое дело.

— Вокзал, чё думаешь? Мочить надо лепилу, по-другому никак, — посоветовал один из его людей.

— Не убивайте! — попросил врач и встал на колени. — У меня маленькие дети!

Бандиты явно были настроены серьёзно, а долгожданной милиции пока что и на горизонте не наблюдалось.

— Я смотрел твоё личное дело в отделе кадров, прежде чем заявиться в гости. У тебя единственный ребёнок — сын двадцати четырёх лет, — скорбно сообщил Вокзал.

— Пощадите! У меня выбора не было! Меня милиционер заставил!

— Был у тебя выбор, — возразил Вокзал. — Ты что, не знал, что участвуешь в преступлении? Или решил, что раз с тобой в доле мент, то это уже как бы и не преступление? На худой конец, ты мог хотя бы сообщить о происходящем мне или тому же Мише! А вот у меня теперь действительно выбора нет. Я вынужден тебя замочить. Вот смотри, ты сделал левый укол моему человеку. Завтра ты или кто-нибудь другой вколет уже не снотворное, а какую-нибудь сыворотку правды. Так, глядишь, когда-нибудь и до цианида дойдём. Так что тебя нужно примерно наказать.

— Вокзал, да мочить его надо, и всё! Нечего рассусоливать! Ты же не ждёшь, что он согласится с тобой насчёт его смерти?

— А ну тихо! — рявкнул Вокзал. — Тоже мне умники, пацаны, которым нет цены! Вот ты, бегом на кухню, неси какой-нибудь нож. Бери его так, чтобы не оставить своих «пальчиков» и не стереть те, что там уже есть.

— Вы твёрдо решили меня убить? — поинтересовался врач.

Отвечать ему никто не стал. Медик попытался закричать, но его слегка ударили по голове, и он сразу умолк.

Глава 41

Наделив Вовчика честно заработанной бутылкой коньяка и выпроводив за дверь, Павел и Нина первым делом отправились под душ, желая немедленно освежиться после изобилующей неприятностями первой половины дня. Разумеется, заурядным мытьём дело не ограничилось, и из ванной супруги вышли не только чистыми, но и удовлетворёнными хотя бы в одном аспекте бытия.

Нина сразу же рухнула в кресло, закинула ногу на ногу и подчёркнуто капризным тоном потребовала:

— Пашенька, немедленно принеси жестоко избитой пожилой женщине кофе!

Пострадала она довольно серьёзно. Жуткого вида синяк располагался на правом боку, там даже кожа была повреждена, хорошо хоть рёбра уцелели. Почти половина лица, тоже справа, имела уже не просто синий, а желтовато-зелёный цвет.

— Ты бы оделась, что ли, — предложил супруге Павел.

— Если тебя так смущает моё обнажённое тело и ты считаешь, что мне обязательно нужно что-то на себя надеть, вместе с кофе принеси тапочки. Да, и ещё, пожалуйста, тёмные очки и зеркальце.

— А это тебе зачем?

— Посмотрю, может, в очках моё лицо будет хоть издали походить на человеческое.

— Даже не надейся. Такое украшение скроет только паранджа.

— Я так и предполагала. А знаешь, что самое обидное? Синяк на морду я получила уже в конце, причём по собственной глупости. Этот сопляк стоял ко мне спиной и считал ворон. Я могла легко свернуть ему шею, он бы даже не пискнул. Но пожалела этого молокососа, и всего лишь сломала ему руку. А он меня отблагодарил за это, ударив затылком. И результат, как видишь, на лице.

— Не переживай, я тебя и в таком виде люблю.

— Если бы любил, уже принёс бы кофе, а ты даже воду на огонь не поставил.

— Может, по рюмочке? — предложил Павел.

— Идея хорошая, — одобрила Нина. — Но сначала кофе! Я настаиваю!

Кофе поспел быстро, и Павел вскоре вернулся с двумя чашечками в правой руке и парой женских тапочек в левой.

— Помочь тебе их надеть? — предложил он.

— Нет, я сама. Не так уж сильно меня покалечили. Слушай, я тут вот что подумала…

— Да ладно, мне нетрудно, — пристроив кофе на столик, он встал на колени и надел тапочки на супругу, благо они были без задников и надевать их действительно ни малейшего труда не составляло.

— Подлиза, — улыбнулась Нина.

— Могу и подлизнуть, если надо. Ты излагай, что подумала, а я принесу коньяк.

— Нет, Паша. Садись. Коньяк отменяется.

— Почему? После драки спиртное — самое оно.