Великий и Ужасный 2

— Шаурма! Все с ума сходят от вашей шаурмы, знаете? Мой младший сын бывал тут, в Сан-Себастьянском прорыве… То есть — Аномалии, уже — Аномалии, — почему Келбали Хан решил со мной точить лясы — я не знал, но мои представления о дворянстве, уже давшие трещину во время общения со светлейшим князем Воронцовым, теперь пошатнулись еще более основательно. — Так вот, Гусейн заходил в «Орду» и остался в полнейшем восторге от царящей у вас атмосферы, и от кулинарии, конечно.

— Инициация второго порядка? — спросил я.

Многие аристократы отправляли своих детей под охраной опытных воинов в хтонь для закалки и проверки способностей в боевых условиях. Ну и для инициации — если повезет.

— Точно! Гусейн, мой золотой мальчик, проявил себя потрясающе…

В этот момент в атриум выбежал Евгеньич с двумя бойцами в полной экипировке. Нукеры напряглись, но я сделал успокаивающий жест рукой:

— Это наши люди. Все, у кого Белая Длань на груди или лице — наши. Можете им доверять, здесь, на Маяке не найдется идиотов, которые подделают ордынский символ в злых целях… Проходите, вас проведут в главный зал.

Нет, это на самом деле бесило! Один за другим высокие гости продолжали появляться в атриуме! Но что я мог сделать? Перетащить раскаленный казан в безопасное для плова место? Магом я не был, а хвататься руками за раскаленный металл мне не улыбалось, да и испортить блюдо сняв с огня преждевременно тоже не хотелось… Так что я их всех встречал как есть, в футболке с надписью на спине, в фартуке с белой дланью и с огромной ложкой в руках. Ложка была что надо, если такой по башке дать — можно и дух вышибить!

Конвертоплан Цициановых материализовался как будто из воздуха — похоже, он был снабжен какой-то модной стелс-приблудой. Смутные тени соскользнули по тросам на землю, только едва различимо отсвечивали окуляры на шлемах их навороченных бронекостюмов. Зураб и Отар Цициановы, отец и сын, оказались среди них — горбоносые, высокие, они сняли шлемы, тем самым лишив себя маскировки, и коротко, рублеными фразами поинтересовались — не здесь ли собираются лучшие люди Кавказского наместничества?

Я передал их с рук на руки Евгеньичу и стал ждать следующих.

Ермоловы прилетели на крыльях тьмы. Ей-ей, так и было. Пятеро молодых парней (в том числе и Клавдий) и один глубокий старик с неприятным лицом в обрамлении седых волос, похожих на львиную гриву, махали среди хтонического марева облаков своими черными дымчатыми крыльями, как пташки небесные, и опустились на обожженный бетон, а полы их черных кожаных плащей развевались во все стороны. Позеры несчастные. Они и спрашивать ничего не стали, только буравили меня своими глазенками, пока шли ко входу в «Надым». А Клавдию я язык всё-таки показал, потому что пошел он в жопу.

Потом телепортировался Воронцов с сыном, и Розен с опричниками. Всю охрану мы изначально договорились размещать в партере и на танцполе, а аристократов — в ложе. Князь был не против, он только хмыкнул, рассмотрев мой затрапезный вид, и похлопал меня по плечу, мол — держись. А вот тот факт, что вместе с опричниками прибыла еще и Роксана был для меня неловким сюрпризом. Мы только кивнули друг другу коротко — и она ушла внутрь, а я остался колдовать над котлом. Да уж, ситуация…

Паскевичи-Эриванские выломались из-под земли. Хрен знает, на чем они там или на ком там они подъехали, но бетон поломали и едва плов мой землей не засыпали! Так или иначе — посреди бетона возникла дыра, из дыры появились лихие ребята, с ног до головы увешанные оружием, и семейная пара средних лет. Мужчина в клетчатом костюме-тройке, с идеальными усами и лысой головой, и женщина бальзаковского возраста — в старомодном жакете и юбке в тон одеянию мужа. Они были без охраны, очень вежливо поздоровались, дождались Евгеньича и пошли внутрь. Банда охранников, похожих скорее на солдат удачи или обитателей Проспекта, следовала за ними по пятам.

Эпично прибыли из ближайшей к Сан-Себастьяну юридики князья Маршани. Эти лихие джигиты спустились с небес на землю на самых натуральных пегасах! Стройные, изящные горцы отпустили своих невероятно белоснежных крылатых скакунов в небеса, и, переговариваясь на гортанном, странном наречии, проследовали внутрь. Шабат и Эшсоу — так их звали, одеты они были весьма примечательно: белые, в масть пегасам, черкески с газырями, папахи, ноговицы, кинжалы на поясах. Оба — огненноглазые и черноусые, настоящие горцы. Их владения располагались километрах в трехстах от этих мест, в долине Ахчипсоу, и, кажется, у них там никогда и не было иной власти кроме власти князей Марашани. И охрана им, судя по всему, не требовалась.

Остальных я рассматривал уже в зале, потому что плов, судя по всему, приготовился, и я накрыл его крышкой, залил огонь под казаном, и подозвал Хурджина, при помощи которого погрузил столитровый казан на тележку и перевез в местную кухню. Знаете, сколько весит столитровый казан БЕЗ плова? Восемьдесят килограмм. А теперь представьте, как я его пер по хтони!

* * *