Великий и Ужасный 3 (СИ)

— А я-то тут причем? Я бы мог позвать тебя на хтоническое сафари, но ты уже слишком старый и инициация второго порядка вряд ли случится. Тем более, я с трудом могу себе представить, как ты при помощи чтения мыслей завалишь какую-нибудь тварь… У грибов, например, или сколопендр с мыслями вообще беда, они реально тупые. С хуорнами и кадаврами та же хренотень…

— Нет, погоди! — решительно возразил целовальник. — Вот ты как-то своих снага быстрее, выше, сильнее сделал?

— Сделал, — не стал отпираться я.

— Усилитель! — провозгласил он. — Ты сделал усилитель. И мне нужен такой!

— Однако! — тут я всерьез задумался.

Олимпийские колечки в случае с магией явно не подходили, и ни одна из известных мне, уже испытанных татау — тоже. Тут нужно было что-то другое, для работы с энергией… С энергией? А если взять электрическую энергию? Что у нас там с усилителями? Физик-электронщик из меня был аховый, но кое-что в башке осталось. Например — есть такая хрень, которая называется «усилитель постоянного тока». Основная его функция — генерировать выходной сигнал, который является копией входного, но с более высоким уровнем напряжения или мощности! Ну, или как-то так. И я прекрасно знал, как эта штукуёвина изображается на схеме! Такой треугольничек с плюсиком, минусиком и всякими-разными присовокупленными к нему штрипочками — как ручки-ножки у человечка. Даже если нарисую коряво — это может сработать!

— Я так понимаю, судя по твоему выражению лица — решение есть? — с затаенной надеждой проговорил Рикович. — Бабай, если сделаешь — уже я буду твоим должником. Ты не представляешь, что это такое — быть изгоем, терпеть насмешки и презрение, работать в четыре-пять раз больше, и всё равно… Или представляешь? Послушай: сила — вот что решает в нашем мире! Я неплохо стреляю, фехтую, но — это пыль даже перед такими, как Жегулин. Если бы не артефакты — что бы я ему сделал со своим кастрированным магическим даром? Понял бы, что он дохрена на тебя зол и хочет убить? Бабай, я повторю — буду считать себя твоим должником, это чего-то да стоит! И если дело в деньгах, то назови сумму, я из кожи вон вылезу, веришь?

Его слова очень сильно перекликались с моими рефлексиями по поводу профуканной схватки с доморощенным пиромантом. Этот молодой рыжий ублюдок с царской кровью в жилах тоже был в некотором роде молодец против овец, как и я. Я, который против престарелого и свирепого молодца оказался сам как овца. Так гласит народная мудрость? Ну да, овца или даже баран из меня — бодливый и упрямый, но это мало утешает в моей ситуации. Барану место на бойне, блеять и шею под нож подставлять. Сначала Роксана показала мне, кто в этом мире хозяин, а теперь этот сумасшедший шовинист-старик! Так дело не пойдет, нужно было что-то менять… Почему бы и не с помощью Риковича? Если усилитель сработает — это ведь отразится и на мне, верно? И в следующий раз я оторву руку такому Жегулину к чертовой матери и спляшу у него на костях!

— Есть нюанс, — я высосал шейкер с протеином и аминокислотами до конца и раздался клокочущий противный звук, когда в трубочке перемешался воздух с жидкостью, и с сожалением вздохнул. — Это может сработать только один раз, если не соблюсти одно весьма щекотливое условие…

— Какое щекотливое условие? — голос целовальника стал звучать настороженно.

— Мы должны быть на одной стороне, — пояснил я.

— Мы же и так вроде… Ну, мы русские, с нами Бог, и всё такое… Я — русский московит, ты — русский урук. На какой еще мы можем быть стороне? — он говорил не очень уверенно.

И слово это — «московит» — было прямиком из шестнадцатого века!

— Русские — это да, это я не спорю. Ты вот этому Жегулину про русских расскажи, я-то вообще не против такого подхода. Но — сделать татау с постоянным эффектам получается только ордынским. Так вот сложилось, невесть по какой причине. Просто — это данность, вот и всё. Я не знаю — похоже, урукская потусторонняя хрень только таким образом и работает: для своих. Для членов табора, племени, клана, Орды. Для тех, кого Резчик искренне считает своими, если быть точным.

— Ты что, вербуешь меня? — удивление было самым неприкрытым.

— Да как хочешь назови это, — вяло взмахнул я забинтованной рукой. — Если решишься — я попробую сделать тебе усилитель. Но для этого тебе нужно будет сказать три… То есть — четыре самых главных слова в жизни.

— Боже, храни Грозного Государя? — невесело усмехнулся Иван Иванович.

— «Моя жизнь принадлежит Орде», — ответил я. — Ты не торопись. Почитай в Сети, что такое есть наша «Орда». Всё официально зарегистрировано, даже два раза. Информация — в открытом доступе. Я не думаю, что ты захочешь продавать хотдоги, а вот хтоническая самопомощь — это не зазорно и работнику Сыскного приказа. Мы за всё хорошее и против всего плохого, если что.

— Дела! — проговорил он. — А точно — получится? Какой будет эффект?

— Понятия не имею, — честно предупредил я. — Что-то получится, но что… Этого точно нельзя сказать.