Великий и Ужасный-4

— За жизнь Латифа? Что ж… Если ты веришь, что это поможет вытащить брата и снять опалу — за ценой не постоим. Младший доказал свою полезность, он отобъет вложенные ресурсы. Главное — быть уверенными в своих действиях.

— Говорю же — я четко осознаю правильность такого шага. Можешь считать это озарением! — глаза старшего брата блеснули фанатичным блеском. — Но подождем, что скажут Курбские. Их сейчас сильно прижали, но источники при дворе у этих проходимцев точно остались. Если подтвержиться окажется, что царевич, или САМ, действительно считают, что лучше бы выродку и не существовать никогда, то — мы рискнем. И плевать, что говорит отец! Он может сколько угодно винить себя и говорить об искуплении, но… Я считаю — Латиф все сделал правильно. Могущество клана — превыше всего. Сегодня же свяжусь с Агафуровым. А там — посмотрим. Вы со мной, братья?

Дождавшись двух кивков, Эхсан Келбали-оглы Нахичеванский удовлетворенно хмыкнул.

* * *

Я уже чуял носом запах дыма из печей, ароматы свежего хлеба и наваристой шурпы, которую варили в Имбинском, когда Хурджин вдруг остановился как вкопанный.

— Мембрана, однако! — сказал он. — Много шкур на мембраны. С запасом!

— Где? — удивленно спросил Бахар и принялся оглядываться, сдернув с башки шлем и шапку-ушанку. — Какие шкуры?

Я видел только клубящийся снег на горизонте, и ощущал угрозу, но причем тут шкуры и мембраны — осознать не мог. Пока эта хрень не приблизилась на расстояние прямой видимости.

— Етитьска сила! — заорал с загривка тролля Кузя. — Здравствуй, дедушка мороз, хрен ты бородатый! Ты подарки нам принес, педик староватый? Ваще-то там их много!

— Много шкур, так-то! — обрадовался тролль и поудобнее перехватил свое обмотанное изолентой орудие убийства. — Прикройте мне спину, я…

— Куда-а-а? — заорал я. — Спиной к спине! Мы понятия не имеем, чего от них ожидать!

Гласу рассудка Хурджин внял, и остановился. Мы с Бахаром вооружившись кардами пристроились с флангов, образуя кривенький такой, но очень опасный треугольник. Кузя снимал не переставая — и было что!

Вокруг нас нарезали круги совершенно невероятные существа. Я не знаю, из каких темных глубин детского или взрослого подсознания пришел этот кошмар, но дедморозы выглядели очень стремно. Крупные твари, с хорошего лося размером, они в общем-то сохатых или там оленей и напоминали. Капитальные такие сохатые, с крупными клыками, которые подошли бы скорее саблезубым тиграм. Но это оказалось меньшей из странностей: в окрасе этих хтонических парнокопытных преобладали три типично-рождественских цвета: красный, белый и зеленый. Зеленого цвета у них были рожи — до жути напоминающие раскрашенную физиономию Джима Керри в фильме «Гринч». С гребаными белыми бородами, из которых и торчали эти самые клыки. Красной была практически вся шкура — до бабок… Лодыжек? Густой белый мех можно было рассмотреть вокруг копыт, на шее — тоже. Дедморозы, ять!

— А-А-А-А-А-А!!! — раззявив пасть, заорал вожак и поднялся на задние лапы. — А-А-А-А-А!

— О-О-О-О-О! — подхватила стая, окружая нас и принимая вертикальное положение.

Вопили, сволочи, чисто человеческими голосами. Как будто толпа алкашей с бодуна. Совершенно ненормальная ситуация! Но о какой нормальности можно было говорить в Хтони? Полыхающие чернотой глазки тварей пялились на нас, белые бороды развевались, зеленые рожи кривились и кривлялись, а вместо копыт на верхних-передних конечностях обнаружились капитальные такие когти, сантиметров по пятнадцать-двадцать. И роста в каждом из сохатых дедморозов было никак не меньше, чем у Хурджина. Считая роги — даже, наверное, больше.

— Ы-Ы-Ы-Ы-Ы! — не знаю, на какой эффект они рассчитывали, но выбесили нас точно до последней крайности.