Великий йогин Шри Шивабалайоги Махарадж. Жизнь, духовный путь, наставления по практике

Приблизительно в половине шестого вернулись из Какинады мама и дедушка Сатьяраджу. Когда им сообщили о странных событиях последних двух дней, они очень встревожились и немедленно отправились на дамбу, чтобы лично увидеть, как обстоят дела. Прибыв туда, они обнаружили Сатьяраджу сидящим возле дерева баньян, под пандалом из листьев пальмировой пальмы. Он был погружен в самадхи. Встревоженные, Парватхамма и Голи Сатьям стали наперебой звать мальчика по имени, но он не откликался. Сатьяраджу был отрешен от внешнего мира и не осознавал присутствия родных. Увидев своего сына в таком состоянии, Парватхамма потеряла власть над собой и впала в истерику: она рыдала в голос, прижимала мальчика к груди и причитала, вопрошая, что же могло такое произойти, что довело его до этого состояния. Стенания и всхлипывания матери постепенно вернули Сатьяраджу в состояние, когда он стал осознавать окружающую действительность. Увидев, что сын, наконец, заметил ее присутствие, Парватхамма стала молить его, обливаясь слезами, чтобы он вернулся домой. Ум Сатьяраджу на тот момент уже полностью отрешился от любых мирских взаимоотношений, так что слезы и мольбы матери не тронули его. Он спокойно сообщил ей, что начал божественный поиск и теперь не сойдет с этого благословенного пути – не вернется домой. Сказав это, он снова погрузился в отрешенность, и никакие просьбы, никакие протесты матери его не смягчили. Осознав, что внук твердо решил идти новым путем, дедушка благословил его и сказал, что это, несомненно, достойный выбор, а поэтому юноша должен твердо придерживаться избранного пути. В то же время он не смог удержаться и от того, чтобы высказать свое разочарование. Он сказал, что видел в нем надежду для всей семьи и рассчитывал на его поддержку в старости. А теперь выходит, что позаботиться о них некому. В ответ Сатьяраджу заверил деда, что у родни не будет никаких проблем, финансовых или иных… все у них будет хорошо.

После этой краткой беседы Сатьяраджу закрыл глаза и снова погрузился в самадхи. Объятая горем мать, однако, и помыслить не могла о том, чтобы оставить его сидеть там одного, а самой вернуться домой. Она просто не знала, что делать дальше… не знала, как разрешить эту странную ситуацию, а поэтому просто села рядом, растерянная и безутешная. Время от времени она бросала взгляд на сына, а потом начинала тихо плакать, зарывшись лицом в свое сари. В один из моментов, когда она подняла взгляд на Сатьяраджу, перед ее взором внезапно возникла яркая вспышка, в которой явился чарующий образ Тримурти[15]. Решив, что это галлюцинация, женщина закрыла глаза, потерла их и снова открыла. Видение было на месте – ослепительно великолепное и завораживающе прекрасное. И теперь, куда бы она ни посмотрела, везде видела только Тримурти, и ничего более. Как долго это продолжалось, она не знает, ибо само время как будто бы застыло на месте. Это видение помогло ей осознать, что сын находится под божественной защитой и ей не нужно о нем волноваться. Ее растревоженный ум обрел покой, и женщина вернулась домой, радостная и удовлетворенная.

Первые трудности